скачать (1380.5 kb.)
Доступные файлы (1):
| 1.doc | 1381kb. | 16.11.2011 04:43 |  скачать |
1.doc
Материалы к курсу «ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ»
Преподаватель: Голев Сергей Васильевич, адъюнкт-профессор психологии (доцент).
Ассистент: Голева Ольга Сергеевна, магистр психологии
(ОМУРЧ «Украина» ХФ. – 2009 г.)
ИПИС ХГУ - 2009 г. )
В лекциях были использованы материалы следующих авторов:
Головатий М.Ф. Політична психологія: Навч.посібник.-К.: МАУП, 2001.-136с. Матвєєв С.О. Політична психологія. Навчальний посібник.-Київ: ЦУЛ, 2003.-216с.Ольшанский Д.В. Политическая психология. – СПб.: Питер, 2002. -576с. Политическая психология: Учебное пособие для вузов / Под.общей ред. А.А. Деркача, В.И. Жукова, Л.Г Лаптева. – М.: Академический Проект, Екатеринбург: Деловая книга, 2001. –858 с. Гозман Л.Я., Шестопал Е.Б. Политическая психология. Ростов-на-Дону, Издательство “Феникс”, 1996. – 448 с. Андреев А.Л. Политическая психология. М,: Издательство «Весь Мир», 2002. –240 с. Андреева Г. М. Социальная психология. — М., 2001. Бебик В. Основи теоретичної та практичної політології. — К., 1994. Крысько В.Г. Социальная психология: словарь-справочник. –Мн.: Харвест, М.: АСТ, 2001. – 688 с. (Библиотека практической психологии). Голев С.В. Политическая психология. Словарь справочник. –Херсон, 2004. – 164 с.
ЧАСТЬ 3 (окончание курса)
Курс: «ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ»
(Материалы для самостоятельной работы студентам)
^
ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПРАКТИКА
Вопросы:
1. Политика как психологический феномен
2. Политическая психология – теория без практики
^
Возможность практического использования социальной психологии в политике определяется двумя факторами.
Прежде всего тем, насколько вообще психология релевантна политике. Социально-психологические методы и модели отнюдь не универсальны: они адекватны только по отношению к тем явлениям и процессам, в которых психологические закономерности являются ведущими или, по крайней мере, достаточно значимыми.
^ , психологию следует использовать в политике в том, и только в том случае, если действия основных участников политического процесса могут быть объяснены психологическими феноменами — установками, типом социализации, восприятием себя и друг друга и т. д., или, точнее, если политика, в принципе, не может быть объяснена без привлечения этих феноменов.
2. Вторым фактором является наличие в арсенале социально-психологических методов таких, которые могут быть применены для решения политических проблем.
ВОПРОС 1
^
Очевидная для неспециалиста психологическая детерминированность политического процесса, выражающаяся в огромной роли, которую играют в политике эмоции, межличностные отношения, иллюзии, парадоксальным образом не замечается или даже игнорируется при профессиональном анализе политических феноменов политологами.
В рамках политических наук политика традиционно рассматривается как процесс взаимодействия неких коллективных субъектов — социальных или территориальных общностей, групп влияния, региональных элит. Отдельный политик, при этом, не столько личность, сколько выразитель объективных интересов тех, кого он представляет.
^ ,
во-первых, чрезвычайно запутанной, а иногда и параноидальной (мы всегда вынуждены отвечать на вопрос о том, какие силы и какие интересы стоят за тем или иным действием или заявлением),
а во-вторых, деперсонализированной. «Нефтяные монополии» или «компрадорская буржуазия» как субъекты политического процесса не имеют человеческих черт и, соответственно, не могут быть предметом психологического анализа.
Эвристичность принятых в политических науках принципов анализа не вызывает сомнений. Однако реальность всегда богаче любых, даже и самых эффективных моделей. В частности, реальные субъекты процесса в значительной степени персонифицированы. На политической арене сотрудничают и конкурируют не просто представители безличных общественных групп, а живые люди. Их идеи, таланты, амбиции и ограничения оказывают прямое воздействие на политический процесс.
Например, конфликт между президентом России и Верховным Советом носил объективный характер и вполне мог быть описан на традиционном для политической науки языке. Однако, конкретный сценарий развития событий, от знаменитого Указа президента, распускавшего парламент, до трагических событий 3—4 октября 1993 г., вряд ли может быть понят без апелляции к личностным особенностям тех, кто персонифицировал реформаторские и консервативные силы страны — Б. Н. Ельцина, Р. И. Хасбулатова, А. В. Руцкого, а также без анализа социально-психологической ситуации, сложившейся в Кремле и в Белом Доме.
Психологическая детерминация политического процесса явным образом проявляется в условиях диктатур и военных режимов, где личностные особенности лидера не опосредуются ни законами, ни длительным процессом согласования интересов, а напрямую проявляются как во внутренней политике, так и, в особенности, на международной арене. Но это верно и для демократических государств, где и законы, и конкретная политическая ситуация оставляют лидерам достаточно степеней свободы для выбора психологически наиболее близкого им решения и метода его реализации, а гражданам — для выбора способа реагирования на эти решения и непосредственного или опосредованного воздействия на лидеров.
Наиболее ярко психологические закономерности проявляются во внешней политике, где решения часто принимаются в условиях строгой секретности и дефицита времени, а предусмотренные демократическими принципами процедуры согласования и обсуждения не могут быть реализованы в полной мере. Следствием этого является более авторитарный характер внешней политики по сравнению с политикой внутренней.
^ и то, что партнеры, за исключением самых близких союзников, не только не склонны давать друг другу полную информацию, но, наоборот, широко прибегают к различным видам дезинформации. Подготовленные в узком кругу, очень часто в цейтноте и почти всегда в условиях неопределенности внешнеполитические акции несут на себе печать личностных особенностей политических лидеров.
^ межгосударственные отношения являются одновременно и межличностными. Рядовые сотрудники, готовящие текст соглашения, говорят о Германии или США; на более высоких уровнях речь уже идет о Г. Коле или Б. Клинтоне. Для самих же лидеров человеческий контекст их взаимоотношений является порой не менее важным, чем политический.
В 1948 г. Г. Трумэн вступил в конфликт с собственными дипломатами и поддержал Израиль в ООН, говоря, что он дал определенные обязательства X. Вейцману и не желает, чтобы тот считал его лжецом.
В политологической литературе содержится достаточно доказательств того принципиального влияния, которое оказывают на внешнюю политику параметры социального восприятия.
Например, «терпимость» западных держав к Гитлеру накануне второй мировой войны частично объясняется тем, что Н. Чемберлен и Э. Даладье атрибутировали Германии не столько агрессивные устремления, сколько желание преодолеть последствия версальского договора. Собственно, это и была официальная версия германского МИДа. Различные формы искажение образа оппонента или партнера сыграли свою роль и во время войны во Вьетнаме, и в ходе переговоров по разоружению, да и в любой другой ситуации, когда государства не просто сосуществовали, а взаимодействовали друг с другом.
Но и внутренняя политика отнюдь не свободна от влияния психологических явлений. Так, динамика популярности политических лидеров, а значит, их победы или поражения на выборах никак не могут быть сведены к эпифеноменам успехов и неудач их политики. Например, после войны в Заливе рейтинг Дж. Буша достигал 85%, а накануне выборов, менее чем через два года, он не превышал 30%. Вряд ли за этот период Буш стал в три раза «хуже».
^ . Лидер не может проверять надежность всех предлагаемых ему аргументов, например, оценивать методику статистических расчетов. Выбор того или иного варианта действий определяется тем, насколько убедительно представили данный вариант его сторонники, в каких отношениях находятся они с лидером, насколько он им доверяет, какие мотивы им приписывает. Чем более чрезвычайной является или представляется ситуация, тем меньше возможностей для рационального анализа и, соответственно, тем больше роль межличностных отношений внутри аппарата власти.
Конечно и здесь есть большой простор для проявления личностных особенностей политических деятелей. Ну а в период социальных изменений роль личностного компонента многократно возрастает. Так, политики, доминировавшие на нашей политической сцене до октября 1993 г., в большинстве своем потеряли связи с поддерживавшими их силами. Например, структур КПСС, делегировавших на съезд около половины народных депутатов России, просто не существует, демократическое движение, способствовавшее избранию кандидатов, выставлявших антикоммунистические лозунги, явно ослаблено, а в некоторых районах страны просто исчезло. Прочные же связи с иными социальными группами пока не установились. В результате значительный процент наших политиков представляют лишь самих себя независимыми, ответственными только перед своей совестью. Динамика их настроений и межличностных отношений, ситуативные моменты морального подъема или депрессии, усталость и раздражения — все это непосредственно проявляется в политических действиях, предопределяет результаты парламентских голосований по важнейшим вопросам государственной жизни или принципиальные, долгосрочные по своим последствиям действия исполнительной власти. В результате, наша политика становится объектом, релевантным не столько политическим наукам, сколько социальной психологии. Изменится ли ситуация после выборов 12 декабря, говорить пока рано.
ВОПРОС 2
^
Психологический анализ явлений политической жизни имеет если и не очень давние, то достаточно прочные традиции.
^ . На сегодняшний день количество публикаций исчисляется многими сотнями, если не тысячами, в США выходит ежеквартальный журнал Political Psychology, активно функционирует одноименная ассоциация и т. д. Значительная часть современных работ по политической психологии отвечает самым высоким научным критериям.
Удивляет, однако, один момент. Открывая книгу, в названии которой присутствуют слова «психология» и «политика», обнаруживаешь, что авторы ограничиваются лишь объяснением политических феноменов с помощью психологических методов и моделей в политическом процессе.
В отличие от, например, работ по медицинской психологии, где за констатацией или объяснением всегда следует анализ возможностей воздействия и коррекции, в книгах по политической психологии практически невозможно найти следов такого подхода. Прикладные аспекты политической психологии остаются вне сферы исследований. Вряд ли может быть объяснено научным пуризмом или традиционной для либералов, к числу которых принадлежит подавляющее большинство западных психологов, неприязнью к профессиональной политике (мы говорим о западных работах по той простой причине, что отечественная политическая психология находится, при самой оптимистической оценке, на стадии эмбрионального развития). Скорее всего, причина здесь куда более серьезна. Она состоит в том, что прямое использование психологических методов и схем в политике, по-видимому, просто невозможно. Не случайно то, что профессиональные психологи редко и весьма ограниченно привлекаются для подготовки политических решений и, насколько нам известно, почти нигде не занимают ответственных постов в структурах власти.
К тем трудностям, которые всегда встают на пути превращения науки в ремесло, в случае попыток использования психологии в политике добавляются и некоторые специфические проблемы.
Во-первых, работа психолога в политике никак не может быть массовой. Только политики высокого ранга могут позволить себе роскошь иметь «собственных» психологов или организовать в структуре аппарата психологическую службу. Такой политик должен не только обладать для этого достаточными финансовыми возможностями и властью, но и понимать важность психологических аспектов политического процесса, а также недостаточность интуитивного подхода к психологическим проблемам. Такое сочетание является крайне редким. Ну а для «ручной» работы никто не будет всерьез разрабатывать техники и методологию. Таким образом, психолог, оказавшийся внутри властных структур, вынужден сам создавать и методики, и всю идеологию своей работы.
^ , стандартные методы диагностики и воздействия разрабатываются в расчете на достаточно комфортные условия. Предполагается, что психолог должен иметь возможность провести нужные замеры, обработать и обсудить результаты и т. д. Психологов же, однако, привлекают (в тех редких случаях, когда это вообще делается) в принципиально иных ситуациях — когда решение должно быть подготовлено в течение нескольких часов, ни времени, ни ресурсов на проведение исследования нет, а требования секретности часто делают невозможным замеры даже на очень небольших группах. Это касается, конечно, не только проблем международных отношений или безопасности. Речь может идти, например, о том, как лучше ответить на выпад политического противника. Обозначенные выше ограничения действуют, однако, и здесь. Кроме того, достаточно часто, вследствие объективных требований политической ситуации, а нередко — из-за громоздкости бюрократической машины или беспорядка и интриг в аппарате власти, психологи, как, впрочем, и другие специалисты, вынуждены проводить свой анализ, располагая лишь частью той информации, которая имеется в распоряжении лидера.
В-третьих, для профессионального политика именно практическая психология — чувства и реакции людей, их взгляды и настроения — является его основным делом, которое он никак не может перепоручить никому другому. А это значит, что только те рекомендации психолога имеют шанс на реализацию, которые соответствуют представлениям политика или политической структуры, выступающих в качестве заказчика. Под соответствием имеется в виду не прямое совпадение с тем, что и так планировалось сделать, — для такого рода рекомендаций специалисты не нужны. Речь идет о соответствии общей концепции и идеологии данной политической группы. Поэтому психолог может успешно функционировать в структурах власти или в политических организациях только тогда, когда он является не просто работающим по контракту профессионалом, а союзником, членом команды, разделяющим принципы и цели той политики, реализации которой он призван содействовать. Это, одновременно, и необходимое условие доверия к психологу, без которого никакая работа вообще невозможна.
И, наконец, в-четвертых, внедрению психологии препятствуют крайне негативное отношение к этой работе со стороны общественности, которая видит в психологах либо шарлатанов, либо, в лучшем случае, манипуляторов. Преувеличенные представления о профессиональных возможностях психологов приводят к актуализации страхов «управляемости», потере свободы и т. д. Кроме того, часть граждан склонна считать наличие психологов в аппарате власти показателем профнепригодности самого лидера — психологические проблемы, в отличие от экономических, экологических и прочих задач, где использование консультантов-профессионалов не возбраняется, он должен решать самостоятельно. Из-за наличия представлений политики, если уж и создают психологические службы, склонны их всячески прятать, маскировать. Это приводит к тому, что, например, приписанные в целях маскировки к совершенно другому отделу специалисты постепенно начинают использоваться в соответствии со своей номинальной принадлежностью.
ВОПРОС 3
^
Чего не может и не должен делать психолог, работающий в политических структурах или в системе власти?
Многие психологи, ориентированные на такую работу (имеется в виду — не просто рассуждающие о возможности использования психологии в политике, но реально пытающиеся работать в этой сфере), идентифицируют себя с консультированием и психотерапией. Они готовы привнести в новую сферу деятельности методы, приемы и идеологию психологической коррекции со всеми их достоинствами и недостатками.
Однако работа в сфере практической политики весьма далека от психотерапии.
Вера в то, что
тренинговая группа,
деловая игра или, наконец,
индивидуальная терапия является универсальным средством решения человеческих проблем, здесь только мешает.
Политик не похож на традиционного клиента, нуждающегося в принятии со стороны психотерапевта и озабоченного взаимоотношениями с окружающими.
^ , победивший на выборах и переигравший своих конкурентов в закулисной борьбе, человек, принявший на себя огромную ответственность. Он осознает свою силу, считает себя не таким, как все остальные, у него часто присутствует ощущение своей миссии. Его отношения с людьми, особенно с сотрудниками, в значительной степени инструментальны. Конфликты и барьеры в отношениях с близкими, так же, как и глубинные личностные проблемы, если и осознаются, то находятся на периферии сознания и не рассматриваются как ведущие.
За этим комплексом чувств и особенностями жизненного пути могут, конечно, стоять и слабость и патология — политики вовсе не обладают монополией на психическое здоровье и личностную зрелость.
Но ведь успешная коррекция возможна только тогда, когда между психологом и его клиентом существует согласие относительно целей и методов их взаимодействия, т. е. клиент сам должен выступить заказчиком личностно-ориентированной работы.
Политик источником такого заказа быть не может, он не связывает свои трудности ни со своей личностью (в конце концов, он такой, каков он есть, уже добился успеха и поэтому не видит никаких оснований меняться), ни со своими коммуникативными навыками. Иногда он может обратиться за советом по поводу быстрой и эффективной релаксации, но эту работу специалисты по аутотренингу делают, в общем, лучше психологов.
Итак, даже в случае, когда личностные и коммуникативные проблемы политика достаточно очевидны, психологу не следует предлагать свою помощь в их разрешении — это предложение не только будет отвергнуто, но и заставит сомневаться в возможности дальнейшего сотрудничества.
Особенно неадекватны любые попытки психологической интерпретации поведения заказчика — политика осуществляется в настоящем, идея поиска корней и внутренних, скрытых пружин собственного поведения бесконечно далека от практического политика.
Необходимо также помнить, что применение традиционных психологических методов требует и времени, и сил. Ни того, ни другого нет и не может быть у наших политиков. Можно спросить о том, адекватно ли организован их рабочий день, делом ли они занимаются и не лучше ли было бы для страны, чтобы хотя бы некоторые из них работали поменьше, но нельзя игнорировать тот факт, что большинство из них функционируют на пределе возможностей и любой психотерапии предпочтут возможность нормально выспаться.
Традиционный заказ на личностную коррекцию или коммуникативный тренинг может поступить от человека или группы, которые только борются за место в структуре власти, готовясь к выборам или находясь в оппозиции. У этих людей обычно больше времени и они чаще склонны объяснять неудачи своих предыдущих попыток такими поддающимися, как им кажется, изменению факторами, как коммуникативные навыки или уровень «сыгранности» команды. Правда, такие представления и, соответственно, такие заказы и у нас, и за рубежом более характерны для тех политиков, которые не имеют шансов на успех. Серьезная оппозиция и реальные претенденты на власть, в общем, разделяют менталитет действующих политиков. Надо сказать, что и эффективность такого рода работы не слишком велика. Показателем этого служит, например, тот фактор, что лишь очень небольшая часть активно действующих западных политиков считают целесообразным организацию психологического тренинга в рамках той подготовки, которую политические партии и группировки дают своим молодым активистам.
Как это часто бывает, негативная часть — чего не надо делать — прописывается куда яснее, чем позитивная — чем все-таки следует заниматься?
Мы постараемся наметить несколько возможных направлений и методов психологической работы в рамках политических структур.
^
Участие в разработке и принятии решений.
Хотя ни одно учебное заведение мира не готовит политиков, среди людей, облеченных властью, доминирует определенный тип образования и даже мироощущения. На Западе — это юристы, а у нас, до М. С. Горбачева — профессиональные партийные работники и промышленные руководители с техническим образованием, потом стали появляться экономисты и журналисты (имеется в виду — на высших уровнях иерархии власти, профессиональный состав политиков на средних и низших уровнях существенно не изменился).
Психологов, как уже говорилось, среди политиков практически нет. В то же время реализация принимаемых политиками решений зависит не только и не столько от объективных социально-экономических условий и проработанности политических действий по этим параметрам, сколько от факторов сугубо психологических:
как граждане интерпретируют данный шаг властей,
какие мотивы им приписывают,
поверят ли в благотворность тех или иных акций для общества и в возможность успеха лично для себя и т. д.
Технократически мыслящие политики часто недооценивают имеющуюся у людей свободу выбора, которая проявляется не только в голосовании раз в несколько лет, но и ежедневно — в пассивности или активной поддержке политики властей, в участии в акциях протеста, в сочувственном отношении к незаконным действиям (например, блокированию дорог или погромам) или в сопротивлении им и т. д.
Задача психолога, участвующего в принятии решений, двояка.
Он должен,
во-первых, корректировать рассматривающиеся проекты с точки зрения их психологической грамотности — следить за тем, чтобы в них не было заложено нереалистических ожиданий, ошибочных представлений о причинно-следственных связях в человеческом поведении, чтобы они не провоцировали людей на деструктивные действия или не способствовали появлению депрессивных реакций и т. д.
^ , является психологизация самого процесса принятия решений. Как человек иной, чем все остальные, профессиональной ориентации, он должен способствовать тому, чтобы политики осознавали тот факт, что в любом их действии заложены определенные требования к поведению и чувствам граждан, и чтобы этот психологический компонент постоянно присутствовал в их сознании наравне с экономическими и иными «надчеловеческими» соображениями.
Полностью алгоритмизировать эту работу не представляется возможным. Необходимым, но, разумеется, недостаточным условием её успеха является компетентность психолога в рассматриваемых вопросах, будь то экономика или социальные проблемы. Ни у кого из политиков, особенно в нашей напряженной ситуации, не будет ни времени, ни желания бесконечно объяснять психологу очевидные, с их точки зрения, истины.
Что касается собственно профессиональных примеров, то, если ситуация позволяет, могут быть проведены замеры возможных реакций людей в различных регионах или по разным социальным группам. Однако, поскольку политическая ситуация всегда сложнее любой модели, которую мы можем воспроизвести в эксперименте, более надежным представляется экспертный анализ.
Целесообразным является создание экспертной группы, состоящей из психологов, психотерапевтов, психологически ориентированных социологов. Члены группы должны:
регулярно следить за развитием событий,
получать соответствующую информацию и, вообще,
быть личностно вовлеченными в политическую ситуацию.
Собираясь регулярно или по мере необходимости (первое предпочтительнее, так как способствует формированию у членов группы и чувства ответственности, и навыков анализа политической ситуации), эти люди могут давать заключения:
о психологических последствиях тех или иных акций,
об их влиянии на общественную атмосферу, поведение людей,
их отношение к лидерам и институтам и т. д.
Эта же группа способна предлагать нестандартные пути решения кризисных ситуаций, прогнозировать возникновение конфликтов и т. д.
Момент пролонгированности такой работы, участия в группе на постоянной основе представляется принципиальным. Опыт показывает, что спорадическое привлечение к экспертизе даже и весьма серьезных специалистов, но не владеющих ситуацией во всех деталях, себя не оправдывает.
2. Анализ динамики общественного мнения и поиск путей воздействия на установки и настроение граждан.
Первая часть этой задачи требует тесного взаимодействия с социологами. При этом желательно не ограничиваться анализом данных опросов общественного мнения, а проводить серии интервью, направленных на выяснение мотивации ответов и психологических механизмов, обеспечивающих то или иное предпочтение. Общественное сознание не менее сложно, чем индивидуальное. Если при проведении, например, психотерапевтического интервью мы не удовлетворяемся ответами на прямые вопросы типа: «Счастливы ли Вы в семейной жизни?», то и в случае анализа социальной ситуации у нас нет никаких оснований оставаться в одномерном пространстве доверия — недоверия лидеру или одобрения — неодобрения его политики.
В случае дефицита времени — стандартной, к сожалению, ситуации для работы в рамках политических структур — можно ограничиться телефонными опросами, которые, при известных навыках интервьюеров, могут дать очень ценные результаты.
Следует, кроме того, помнить, что политики обычно и сами достаточно тонко чувствуют настроения людей (или думают, что чувствуют), поэтому их запрос к профессионалам часто касается не того, что происходит в общественном мнении сегодня, а того, чего можно ожидать завтра. Так что самое важное — не констатация нынешнего положения, а прогноз, который невозможен без понимания психологических механизмов, определяющих мнения и настроения людей.
^ .
Диктаторы и бюрократы могут не беспокоиться об общественном мнении, так как их благополучие и позиция не зависят от того, что думают о них люди.
Политики же, зависящие от результатов выборов, к социологическим данным предельно внимательны. Часть из них, опасаясь за свое будущее, старается не делать ничего такого, что может привести к падению их популярности, во всем следует настроениям людей. Под эту позицию легко подводится и теоретическая база: «Я представляю своих избирателей и не могу идти против их воли».
В то же время политики более ответственные, понимающие, что они призваны быть не просто трансляторами колебаний общественной атмосферы, а субъектами политического процесса, интересуются не только тем, что и почему люди думают сегодня, но и тем, как изменить их установки, убедить согласиться с тем, с чем они сейчас не согласны, принять то, что сегодня кажется неприемлемым и т. д. И все это, разумеется, следует сделать так, чтобы в момент выборов они вновь проголосовали «за».
^ , в двух ситуациях:
когда власти приняли или готовятся принять непопулярное решение и
когда есть основания считать, что общественное раздражение достигло таких пределов, что может вылиться в беспорядки и насильственные действия.
Политики здесь действуют своими методами.
Они организуют кампании в средствах массовой информации,
выступают перед избирателями,
пытаются заручиться поддержкой лидеров мнений — все это с целью убедить людей в необходимости и желательности принятых мер.
Психологи же должны определить подлинные причины недовольства (как и в межличностных конфликтах, поводы могут быть бесконечно далеки от причин), выяснить, какие аргументы будут наиболее эффективны, когда и в какой форме их следует использовать и т. д.
Наиболее ответственной и сложной является работа по прогнозированию массовых агрессивных действий и по поиску путей их предотвращения. Акты насилия часто оказываются неожиданными для политиков. Никто из них, например, не предполагал, что перебои в снабжении сигаретами окажутся опаснее для социальной стабильности, чем нехватка хлеба и молока, что люди, выросшие в условиях тотального дефицита и с рождения привыкшие к очередям, именно в этом случае начнут блокировать улицы и призывать к бунту.
Обеспечение правопорядка — дело специальных служб. Однако страхи, постоянное ожидание новых несчастий не менее опасны, чем сами акты насилия и преступления. Вообще, и в социальной сфере, и в экономике образ ситуации не менее важен, чем сама ситуация.
Человек, страдающий манией преследования, убивает не потому, что на него готовились напасть, а потому, что он именно так интерпретировал намерения окружающих.
Ощущение хаоса и беспорядка, непредсказуемости ситуации и слабости или равнодушия властей толкают людей и на агрессивные действия, и на самоизоляцию, формируют идеологию «войны каждого против всех».
Настроения людей не являются эпифеноменом социально-экономической ситуации в стране. Это так же, как на «американских горках», где уверенность в безопасности, точное знание, что ничего плохого с тобой случиться не может, оказывается, по крайней мере, для части людей, сильнее психофизиологической обратной связи, сигнализирующей о смертельной опасности, и позволяет испытывать от этого комплекса чувств острое удовольствие.
Разработка стратегии формирования более позитивного образа текущей экономической ситуации, собственного будущего, истории страны — все это может и должно входить в профессиональную задачу психологов. В конце концов, существенная часть любой психотерапии — формирование у клиента на той же эмпирической базе более благополучной картины собственной жизни.
Успешные политики находятся в постоянном диалоге со своими избирателями и в процессе этого диалога имеют возможность кардинальным образом воздействовать на настроение и позицию людей.
^ г., на следующий день после инаугурации, президент Ф. Рузвельт объявил так называемые банковские каникулы — воспользовавшись законами военного времени, он своим распоряжением закрыл все банки страны, как государственные, так и частные. Эта мера была предпринята для того, чтобы остановить массовое изъятие вкладов, которое приняло масштабы национальной катастрофы. События последних лет и месяцев в нашей стране дают нам возможность представить, какой может быть реакция населения на подобные действия властей. Но Ф. Рузвельт не ограничился только акциями в сфере финансов. Он выступил перед согражданами с радио обращением, в котором объяснил и причины, побудившие его пойти на столь нестандартный шаг, и последствия его для рядового вкладчика и для страны, и, наконец, условия, при соблюдении которых банкам будет разрешено возобновить операции. Взрыва в стране не произошло, авторитет Ф. Рузвельта укрепился, а когда через десять дней банки стали вновь открываться, граждане уже не снимали денег, а, наоборот, клали их на счета.
Диалог требует понимания того, что волнует людей сегодня, чего они опасаются, чего ждут от данного лидера. В экстремальных ситуациях, как в США в марте 1933 г., это более или менее понятно и без специальных исследований.
Но в более спокойные моменты или в условиях затяжного кризиса, в котором находимся мы, интуиции уже недостаточно. Прояснение психологических механизмов, детерминирующих динамику общественного мнения, становится условием конструктивного диалога между властью и обществом.
3. Оптимизация образа власти или политической структуры.
Положительный образ лидера, проводимой им политики и окружающих его людей — необходимое условие успеха политики, особенно политики реформ. Кроме того, при наличии системы регулярных выборов это еще и условие сохранения позиции и для самого лидера, и для его команды. Надо сказать, что роль специалистов по рекламе в организации предвыборных кампаний на Западе не столь велика, как у нас принято считать. Как и во многих других случаях, политики и те их сотрудники, которые отвечают за организацию предвыборной борьбы, предпочитают доверять здравому смыслу, а не специальным примерам, которые не без основания кажутся им искусственными. Разумеется, после любой успешной кампании находится немало людей, готовых приписать успех исключительно себе. Люди, называющие себя «специалистами по имиджу», а среди них есть и профессиональные психологи, не отличаются в этом смысле от всех остальных. Правда, доказательств их эффективности до сих пор не существует. Как, впрочем, не существует и доказательств обратного.
^ , чтобы «сделать» из данного политика человека, который понравится избирателям.
Во-первых, это невозможно, переделывать человека бессмысленно,
во-вторых, как уже говорилось, у действующих политиков нет ни времени, ни сил на «работу над собой».
^ . Они должны давать политику обратную связь относительно динамики его образа, а также образа его окружения, атрибутируемых ему мотивах, его положительных и отрицательных чертах, как они подаются средствами массовой информации. При этом, основное внимание следует уделять телевидению — газеты ориентируются на свою специфическую аудиторию с уже сформированными взглядами. Телевизионная же аудитория универсальна, любое изменение акцентов в телевизионных программах воздействует на группу граждан с еще не сформировавшимися установками, т. с. на ту группу, за симпатии которой и идет борьба.
^ (оптимальным представляется сочетание контент-анализа и экспертной оценки). Если переделывать человека — задача невыполнимая, то давать ему обратную связь, показывать, где он упустил возможности пойти навстречу ожиданиями людей, успокоить их или что-то объяснить, когда был излишне формален или высокомерен, а когда проявил действительное понимание аудитории — дело и возможное, и полезное. Естественно, такая работа бесконечно далека от серьезного коммуникативного тренинга, но при наличии у политика мотивации и таланта к общению она может дать определенные плоды. В нашей профессиональной компетенции находится и стратегия формирования образа: какую следует давать информацию о семье и детстве, как добиться того, чтобы граждане воспринимали лидера не только профессиональным, но и честным, не только решительным, но и осторожным и т. д.
Создание психологических портретов оппонентов и политических партнеров.
Эта несколько экзотическая работа необходима тогда, когда осуществляется подготовка к контакту с малознакомым партнером, будь то союзник пли противник. Чаще всего речь может идти о зарубежных лидерах, хотя в некоторых случаях, такая работа может быть целесообразна и внутри страны. В зависимости от степени серьезности проблемы и срочности задания это может быть и очень серьезное исследование с привлечением самого разнообразного материала, а может быть и краткий, весьма поверхностный очерк.
^ — помочь лидеру подготовиться к встрече, представить себе, каких реакций следует ожидать, какие приемы могут быть эффективны в общении с данным человеком. Такого рода работа проводится во многих странах, но никто не знает, пользуются ли ее результатами те, для кого она предназначена. Можно предположить, что если и да, то лишь па самом начальном этапе взаимодействия, после чего, как и положено нормальному человеку, начинают больше доверять собственной интуиции, чем написанным заранее инструкциям.
^ . Вообще непонятно, кто и как может это сделать—/даже теоретическая возможность таких замеров вызывает сомнение, а те, кто в принципе, могли бы их провести, принадлежат к тому профессиональному цеху, который заинтересован в положительном результате.
Если же говорить о субъективном компоненте этой работы — чувстве удовлетворения или разочарования у самого психолога, — то здесь, как обычно, все зависит от притязаний. Если рассчитывать на стопроцентную эффективность — разочарование будет, конечно, доминировать. Если же не претендовать на чудотворство и не считать, что лишь ты обладаешь сокровенным знанием, которому все остальные должны неукоснительно следовать, и к тому же чувствовать вкус к участию в процессах социальных преобразований, то баланс чувств может быть и более положительным.
^ , последнее замечание о методах.
Отсутствие четко расписанных технологий может, конечно, вызывать раздражение. Но вспомним известное определение «Политика — искусство возможного». В нем подчеркивается последнее слово. Но первое — не менее важно. Политика — это искусство, где лишь интуиция и опыт позволяют эффективно использовать огромный массив знаний и весьма ограниченный набор стандартных примеров. Психология в политике — тоже искусство. Как, впрочем, и любое ремесло.
^
(Материалы для самостоятельной работы студентам)
Лекция № 11
Акмеологическое сопровождение политической деятельности и место в нем политического консалтинга
Складывающийся опыт социально-экономических преобразований и функционирования различных структур в новых условиях свидетельствуют о том, что возникает социокультурная потребность в постоянном мониторинге слежения, исследования, прогнозирования, проектирования, моделирования и способствовании развитию явлений акмеологического типа. В связи с решающим значением политического фактора в жизнедеятельности современного общества и всех его структур прежде всего здесь становится все более очевидной необходимость проведения системной акмеологической работы, создания самого типа акмеологической деятельности, которая способна обеспечить необходимый акмеологический сервис в сфере политики.
Акмеологическая деятельность является особым типом сервиса функционирования политических структур, в рамках которых осуществляется политическая. Эта акмеологическая деятельность предназначена для рефлексивно-критического анализа, использования информационного потока для непосредственного или опосредованного построения механизма оптимизации всех «параметров» основного вида деятельности. В сфере политики предметом акмеологической деятельности можно считать реальный творческий потенциал субъектов политики, стратегии, модели и технологии его развития и продуктивного задействования, а также условия и факторы, которые необходимо создать для достижения цели — творческой самореализации персонала политической сферы.
Опыт акмеологических служб, конкретных акмеологов и практических психологов свидетельствует о том, что многоплановые акмеологические задачи наиболее эффективно решаются на основе создания целостной архитектоники их труда. Система социально-психологического сопровождения здесь может сыграть исключительно незаменимую роль. Под социально-психологическим сопровождением принято понимать целостный и непрерывный процесс изучения и анализа, формирования, развития и коррекции всех субъектов труда и жизни, которые попадают в предметное поле деятельности акмеологической (психологической) службы или конкретного акмеолога (практического психолога). Оно осуществляется в рамках целостной исследовательско-развивающей технологии в интересах оптимизации труда и жизни социальных субъектов, для наиболее продуктивной реализации их творческого потенциала и поддержания комфортного психического состояния и наивысшей продуктивности.
Социально-психологическое сопровождение труда и жизни субъектов политики в организационном плане выражает стратегию, тактику и технику задействования инструментария психодиагностики, формирования, развития и коррекции их психофизиологических, психологических и социально-психологических характеристик, обеспечивающих нормальное психическое состояние в реальных условиях труда и жизни. По своей сущности оно представляет собой системное операционное обеспечение, важное звено механизма реализации гуманных психологических функций персоналом — субъектами политики, акмеологами, практическими психологами и др., для достижения оптимальных показателей жизнедеятельности в политической сфере.
Такая целостная психотехнология складывается из самостоятельных диагностической, формирующе-развивающей и корректирующей технологий, которые используются в рамках общей концепции социально-психологического сопровождения. Ключевую роль в задействовании данной привлекательной, но не простой интегративной технологии играет акмеолог (практический психолог). Данный вопрос в силу своей важности и, в некоторой степени, нестандартности требует системного и развернутого описания.
Прежде всего, социально-психологическое сопровождение труда и жизни в сфере политики детерминируется интересами оптимального и в то же время успешного политического функционирования. Уровень подготовленности современных субъектов политики к выполнению профессиональных функций и активной социально-ценностной жизни определяет степень оптимальности всех сторон его жизнедеятельности. При этом он во многом исходит из общесоциальных и политических целей. Следовательно, обеспечение всесторонней профессиональной подготовленности субъектов политики является приоритетной задачей для социально-психологического сопровождения.
Практическому политику небезынтересно узнать о выделении в последние годы в рамках социально-психологического сопровождения наиболее продуктивного направления — акмеологического направления. Именно здесь по-новому решаются вопросы профессионализации кадров, создания продуктивных моделей, алгоритмов и технологии развития и задействования их творческого потенциала. Кроме того, включение практического психолога в систему акмеологического сопровождения открывает возможность более продуктивно реализовывать творческий потенциал сотрудников в рамках единой деятельностной концепции.
Результаты изучения данных вопросов показали, что для широкого внедрения акмеологического сопровождения в политические структуры имеются определенные возможности. К ним целесообразно отнести непосредственно акмеологические, психологические, педагогические, организационные и потребностные предпосылки.
Непосредственно акмеологические предпосылки заключаются в том, что акмеология как наука, учебная дисциплина и практика сформировалась. Она везде проявляет себя как продуктивная интегративная область человековедения. Акмеология как наука, берущая начало на стыке естественных, общественных и технических наук, изучает феноменологию активного социального субъекта (человека, группы), закономерности, механизмы и способы его развития на ступенях зрелости и особенно при достижении им наиболее высокого уровня— АКМЕ. Как учебная дисциплина, она вооружает этим знанием конкретного социального субъекта — человека, коллектив. Акмеология как практика, в рамках продуктивных модели, алгоритма, технологии способствует продвижению политика к собственным вершинам в политической деятельности и жизненной стратегии, развивая все его макрохарактеристики как индивида, личности, субъекта труда, индивидуальности.
Психологические предпосылки акмеологического сопровождения политической деятельности социального субъекта состоят в том, что развитие творческого, профессионально компетентного руководителя базируется на развитии его творческих способностей. Высокопродуктивные технологии решения данной задачи, как показывает опыт, основываются на возможностях развивающей психологии.
Педагогические предпосылки заключаются в утверждении субъект-субъектных взаимоотношений в процессе жизнедеятельности и сочетании продуктивного
опыта с использованием инновационных элементов сотворчества политиков с руководимым персоналом в процессе труда. Результатом такого процесса является выработка наиболее приемлемого варианта взаимодействия. Здесь определяющую роль играет акмеологическая культура участников сотворчества. Если для профессиональной деятельности ключевую роль играет сотворчество всех субъектов, то для достижения наивысшего окончательного его результата эффективно проявляет себя убеждающее психолого-педагогическое воздействие. Его модель разработана А.Ю. Панасюком.
Организационные предпосылки состоят в том, что в целом в стране утверждается перспективность акмеологического подхода в социальной практике. В рамках единой государственной службы начинают функционировать и акмеологические службы. В различных социальных сферах для создания таких служб имеются реальные основания. Структуры социально-психологических служб, группы профессионального отбора и другое являются тем основанием, на котором сформированы и продолжают создаваться акмеологические службы. Они на скоординированной основе и при уточнении функций смогли бы успешно решать вопросы акмеологического сопровождения политической деятельности.
Потребностные предпосылки состоят в том, что преобразования в стране не только выявили широкий круг противоречий в обществе, но и порождают новые, которые усиливают дискомфортность многих людей. Особым психологическим перегрузкам подвергаются субъекты политики. Без преодоления многочисленных противоречий, дискомфортности и психологических блокаторов затруднено достижение общенациональных, корпоративных и личных целей. Возможности акмеологического сопровождения, как доказывают результаты его осуществления в рамках государственной службы Российской Федерации, позволяют «смягчать социально-психологические удары» и добиваться безболезненного преодоления тех сложившихся стереотипов, которые не соответствуют утверждающимся тенденциям в развитии общества.
Потребность в акмеологическом сопровождении в сфере политики, кроме того, обусловлена общей направленностью на повышение профессионализма персонала политических структур. Продуктивная самореализация конкретного человека в политике может быть достигнута при создании необходимых для того условий. С одной стороны, это комфортные условия для раскрытия творческого потенциала, а с другой — активизация, развитие всех компонентов творческого потенциала конкретного человека и его продуктивная самореализация в социально-ценностной жизнедеятельности.
Изучение современной акмеологической практики, а также учет предпосылок и потребностей в оптимизации труда и жизни позволяют обоснованно предложить для политических структур вариант акмеологического сопровождения. Его внедрение, как свидетельствует опыт, раскрывает невостребованные возможности для более продуктивной реализации профессиональных функций каждым политиком. Такая работа наиболее продуктивно и целостно может проводиться в рамках единой концепции Государственной акмеологической службы Российской Федерации.
Центральной задачей предлагаемого акмеологического сопровождения, наряду с другими, следует считать развитие профессиональной компетентности политиков. Основное внимание, безусловно, отводится развитию профессионально-важных качеств, которые необходимы для выполнения конкретной профессиональной деятельности как ведущего компонента труда политика. Опыт показывает, что акмеологическое сопровождение в сфере функционирования политических структур целесообразно вести по следующим направлениям:
акмеологическое моделирование политической деятельности, приоритетное место в котором занимает лидерство;
экспертный мониторинг профессионализации кадров и развитие их творческого потенциала в процессе политической деятельности;
акмеологический сервис — социально-психологическое, психотехнологическое и педагогическое обеспечение жизнедеятельности персонала политических структур;
организация системной деятельности акмеологической службы в конкретных условиях функционирования политических структур.
Для современного политического деятеля важно представлять основное содержание работы по реализации данных направлений. Рассмотрим этот вопрос более подробно. Акмеологическое моделирование политической деятельности включает:
анализ политических целей, задач, объективно необходимых политических функций и предпосылок продуктивного выполнения всей политической деятельности в общем контексте труда
и с учетом жизненных интересов конкретного политика;
разработка и апробация прогностической и нормативной моделей политической деятельности персонала, а также целостной концепции оптимизации реальных сторон труда политика (всех видов выполняемой деятельности, политических отношений, индивидуального развития и совокупных результатов жизнедеятельности);
подготовка обоснованных предложений по использованию продуктивных алгоритма, технологии и процедуры осуществления труда поли
тиком во взаимосвязи всех его сторон, а также выработка критериев, показателей оценки уровней его эффективности;
осуществление системно-структурного анализа имиджа, менталитета и стиля деятельности субъектов политики, а также формулирование требований к ним в соответствии с интересами политических структур и возможностями конкретного человека.
^
разработка исследовательско-диагностических и экспертных процедур социально-психологического анализа и прогнозирования труда, выполняемого политиками, оценка их профессиональной компетентности и содействие в выработке стратегии продуктивного развития собственного творческого потенциала;
создание и использование инструментария и методик развития творческого потенциала и качеств политических лидеров, необходимых им для эффективной профессиональной деятельности;
разработка социально-психологических основ подбора, расстановки кадров в политических структурах, их профессионального становления и подготовки, а также методики оценки уровня профессиональной компетентности в соответствии с выработанными критериями и показателями;
выявление общих социально-психологических закономерностей развития профессиональной компетентности политиков и учет конкретных результатов их профессионализации, а также разработка научно-практических рекомендаций по диагностике и экспертизе.
Социально-психологическое, психотехнологическое и педагогическое обеспечение жизнедеятельности субъектов политики осуществляется по следующим направлениям:
изучение условий и факторов, влияющих на результативность политической деятельности, состояние конкретного субъекта политики, которые существенно влияют на государственные и личные интересы, социально-психологическую обстановку в политической структуре, коллективе, семье;
формирование и развитие акмеологической культуры персонала, потребности у них к творческой самореализации и способности к осуществлению оптимальной профессиональной деятельности, коммуникации, поведения;
подготовка субъектов политики к творческому использованию продуктивных технологий в повседневных и нестандартных условиях;
обеспечение психологической безопасности персонала политической структуры, комфортных условий его деятельности, а также восстановление психологического ресурса субъектов политики;
психологическое содействие политическим кадрам при решении проблем в психологически сложных ситуациях (конфликты, преодоление блокаторов в профессиональной деятельности, во взаимоотношениях между людьми и др.);
психологическое обеспечение эффективной политической рекламы, имиджа привлекательного политического деятеля.
Организация системной деятельности акмеологической службы в конкретной политической структуре предполагает системно-целостное решение задач политической деятельности, всего труда и жизни, которые ориентированы на конкретного политического лидера, его семьи или ближайшего окружения, коллектива. Весь комплекс жизнедеятельностных вопросов решается в соответствии с принятой моделью целостной технологии. В акмеологическом сопровождении функционирования политических структур одной из центральных задач выступает оптимизация профессиональной деятельности и подготовки к ней.
^
диагностика и анализ политических, экономических, и социально-психологических процессов, морально-психологического состояния политических лидеров и прогнозирование их развития;
выработка оптимальной модели, алгоритма и технологии реализации персоналом политических функций и продуктивной коммуникации в процессе жизнедеятельности;
разработка механизма гармонизации целей и задач труда с интересами и потребностями субъектов политики;
осуществление психодиагностики, психотерапии и коррекции психологических характеристик и поведения субъектов политики для содействия им в овладении оптимальным стилем политической деятельности, высокой культуры общения и комфортного психического состояния;
участие в планировании и отработке программ профессионального совершенствования персонала и содействие ему в практическом решении социально-психологических проблем;
оказание психологической помощи политическим кадрам и подготовка их к самостоятельной саморегуляции с использованием продуктивных
акмеолого-психологических технологий и эффективной практики.
В рамках акмеологического сопровождения политической деятельности постоянно присутствует политическое консультирование. При этом деятельность политического психолога предполагает использование различных средств и способов психологической работы в сфере политической деятельности и отношений. Одной из результативных форм оказания психологической помощи субъектам политики является политическое психологическое консультирование (ППК).
Сущность консультирования состоит в оказании помощи клиенту посредством его психологического просвещения, а также в выработке на основе результатов психодиагностики специальных рекомендаций Оси по изменению определенных психологических факторов, затрудняющих нормальное функционирование личности. ППК адресовано психически здоровым людям с целью обеспечения эмоциональной, смысловой, экэистенциональной поддержки человека в ситуациях затруднения, возникающих в ходе его профессионального, личностного и духовного бытия.
Консультирование как первичный уровень оказания психологической помощи ориентировано в большей степени на самостоятельную внутреннюю работу пациентов и обращено к сознаваемому и рефлексии субъекта.
^
расширение сознания и повышение психологической компетентности;
эмоциональную поддержку и внимание к переживаниям клиента;
изменение отношения к проблеме (от «тупика» к «выбору решения»);
повышение стрессовой и кризисной толерантности;
развитие реалистичности и плюралистичности мировоззрения;
повышение ответственности клиента и выработку готовности к творческому освоению мира.
Изучение практики психологической помощи позволяет выделить два главных типа стратегий ППК. Их можно обозначить как монологическую и диалогическую, хотя, разумеется, в каждом конкретном случае консультативного воздействия используются обе эти стратегии. Однако при этом ведущей является одна из них.
Политический психолог, придерживающийся монологической стратегии, выступает как носитель истины, а клиент является лишь объектом приложения его сил. При этом, разумеется, учитываются особенности реципиента. В рамках описываемой стратегии выделяются два подтипа. К первому из них относится императивная стратегия, когда желаемый результат воздействия прямо указывается или провозглашается субъектом воздействия, на понимание и исполнение предписаний которого должна быть направлена активность объекта психологического консультирования. Наиболее ярким примером такого воздействия является применение директивного гипноза или методов рациональной психотерапии.
^ представляет манипулятивная стратегия, которая не предполагает прямого провозглашения цели воздействия, а достигается посредством активности клиента, организуемой субъектом психологического консультирования так, чтобы она развивалась в желательном для него (субъекта) направлении. Конечно, психолог искренне стремится к благу клиента, но при этом сам решает, в чем должно состоять такое благо. Примером такого воздействия может считаться нейролингвистическое программирование.
Напротив, диалогическая стратегия исходит из признания принципиального равноправия взаимодействующих партнеров и в этом смысле стремится абстрагироваться от возможных различий в их социальном статусе (начальник — подчиненный, психолог — клиент и т. д.)
Консультационное воздействие может быть рассмотрено как включающее три уровня: базисный, мировоззренческий и специальный. К базисным относится группа психотехник, создающая основную психологическую ткань воздействия (организация общения с клиентом, практика новых социальных отношений, продуцирование эмоциональных и продуктивных процессов в их единстве, механизмы переживания). Мировоззренческие воздействия составляют ценностный фундамент консультирования, совокупность определенных идей, которые усваиваются участниками взаимодействия. Отдельные психотехнические средства, такие, как тактика ведущего консультирование, приемы эмпатического слушанья, интерпретация, внушение, техника драматизации и др., представляют собой специальные воздействия.
С точки зрения обратившегося за помощью, можно также выделить три уровня запросов: инструментально-экспрессивный; смысловой; экзистенциональный. Анализ практики консультирования показывает, что наиболее распространенным является запрос клиента на совершенствование инструментального уровня (изменение стилевых характеристик, развитие социальных навыков, что способствует адаптации в текущей ситуации). Иногда клиент обращается и к смысловому уровню (просьба разобраться в жизни, изменить ситуацию или принять решение, при этом не желая выходить за пределы привычных смысловых ориентации). Однако при проведении консультирования необходимо выходить и на третий уровень регуляции деятельности, который является показателем зрелости личности, источником развития которой является взаимодействие двух личностных механизмов: свободы и ответственности.
В последние годы в области психологического консультирования четко обозначилась тенденция выделения в качестве значимых для проведения консультативной беседы разного рода технологий. Под технологией ППК подразумевается совокупность приемов и средств, которые на каждом из этапов консультирования применяет психолог-консультант для определения и правильного решения проблемы клиента, а также совокупность принципов, на основании которых строится им этот вид деятельности.
Как правило, методологическая основа, которой пользуется психолог, задает организующие принципы для процесса консультирования. На основе публикаций последних лет представляется возможным сформулировать основные принципы работы психолога-консультанта, сложившиеся в отечественной консультативной практике:
принцип активности, ответственности личности и деятельного опосредования психологических и социально-психологических образований;
принцип выделения и трактовки психологической проблематики (как психотехнической по предмету, методу и диалогического характера психоконсультационного взаимодействия;
принцип органического единства интеллектуальных и эмоциональных аспектов психики, символической материализации социально-психологических феноменов и активизации гуманистических ценностей;
принцип системности в деятельности психолога-консультанта, обратной связи и принятия им особого соответствующего эмоционального отношения к клиенту.
В основе технологий взаимодействия лежит оказание воздействия на клиента с помощью особым образом сформулированных вопросов консультанта (например, использование эффекта парадокса), практики акцентирования эмоциональных переживаний, применения уточняющих и углубляющих формулировок, приема активного слушания, различных форм перефразирования и интерпретации слов клиента и т. д. Проделанный анализ практики консультирования позволяет сформулировать предположение о том, что наиболее эффективной при работе с проблемами клиентов может оказаться пятишаговая модель психологического консультирования, предложенная Г.С. Абрамовой. Модель состоит из пяти шагов или пяти стадий, на которых психологом-консультантом последовательно решаются определенные задачи.
Первая стадия — установление контакта и ориентирование клиента на проблему. Эта стадия длится от нескольких секунд до десятка минут. Первое, что необходимо сделать консультанту во время приема,— это встретить и усадить клиента. Успех беседы во многом зависит от того, насколько уже с первых минут психолог сумеет проявить себя доброжелательным и заинтересованным собеседником. Консультант может продемонстрировать свою заинтересованность и доброжелательность с первых минут встречи, встав навстречу клиенту или встретив его в дверях кабинета. Непосредственно перед тем, как начать беседу, лучше сделать паузу (не слишком большую — 40—60 секунд, но достаточную для того, чтобы он успел собраться с мыслями и оглядеться), иначе у клиента может возникнуть состояние напряженности и растерянности. На этой стадии психолог-консультант выбирает свою позицию во взаимодействии с клиентом.
Давая клиенту возможность установить позицию на равных, психолог-консультант первым не представляется. Первым представляется клиент. Психолог-консультант должен пояснить, кто он, чем занимается. Бывает, что в начале беседы консультант сталкивается с ситуацией, когда клиенту необходимо объяснить, что такое психологическое консультирование, на что он может рассчитывать, обращаясь за помощью. В этот период психолог-консультант структурирует ситуацию. При этом решается проблема установления контакта с клиентом.
^
■ удобное помещение, исключающее возникновение внешних помех для работы (наличие посторонних лиц, внешних шумов и т. д.);
комфортная межличностная дистанция;
называние собеседника по имени и отчеству (имени);
использование фраз единомыслия и местоимения «мы»;
демонстрация радости от общения;
показ уважения к личности клиента;
присоединение (неявное повторение) к элементам поведения клиента, слабо поддающимся его сознательному контролю, таким, как: дыхание, моргание, поза, жесты, мимика, темп и громкость речи;
преимущественное использование слов, характеризующих его как визуалиста, аудивиста или кинестетика (т. е. человека, в сознании которого внешний опыт представляется преимущественно в виде картин, слов или телесных ощущений).
Особую, значимую роль на первом этапе, а также в ходе всего процесса консультирования играет невербальная коммуникация, так как она отражает бессознательное личности, причем по разным источникам дает примерно от 60 до 90% информации в целом о человеке, «высвечивает», как на экране, установки, чувства, мысли. В этом случае используется концептуальный подход о защитном панцире, отражающем характерные черты, защиты личности. Это позволяет выявлять их и соотносить с полученными вербальными признаками. Учитывается и то, что хронические мышечные зажимы организуются в 7 основных защитных сегментов (в области глаз, рта, шеи, груди, диафрагмы, живота, таза), и то, что они блокируют тревожность, гнев, агрессию, сексуальное возбуждение и препятствуют в целом личностному росту.
С целью эффективного решения задач толкования невербальной информации целесообразно учитывать ряд положений:
нет прямых переходов между невербальными и вербальными коммуникациями;
консультируемый осознанно и бессознательно интерпретирует невербалику консультанта;
в невербалике представлено не только настоящее, но и будущее и прошлое; в языке тела наиболее ярко проявляются противоречивые чувства и намерения; *имеется взаимосвязь между невербаликой и психофизическим самочувствием: невозможно подделать язык телодвижений (бессознательное сигнализирует правду);
путь толкования бессловесного общения во многом интуитивен.
Невербальное взаимодействие между консультантом и консультируемым в психологическом консультировании имеет обратную связь, при этом психическое состояние последнего взаимосвязано с этой интеракцией. Неэффективность такого общения бывает тогда, когда консультантом используются закрытые жесты, откинутое назад туловище, большие дистанции, отсутствующий взгляд, отгораживание столом и низкоэмпатические сообщения.
Оптимальное невербальное взаимодействие с целью достижения позитивных результатов ПК должно осуществляться следующим образом:
использование мягкого, с перерывами, «прикосновения» взглядом с умелым сочетание, прямого взора и избеганием взгляда в глаза (встреча со взглядом консультируемого — от 60% до 70% времени общения);
принятие другого взгляда и кивания головой;
допущение уместной улыбки с некоторым мимическим отражением реакций консультируемого;
направление ступней на собеседника с вытянутой вперед ногой;
применение открытых ладоней; расположение прямого корпуса тела;
легкий наклон туловища вперед и небольшой наклон головы в сторону; удобное сидение в кресле;
расположение под определенным утлом напротив консультируемого;
высокоэмпатическое слушание и сообщение с одновременной субвербальной коммуникацией и совпадающим темпом у консультанта и консультируемого.
В результате этого создается возможность для разговора о проблеме. Интервью может начаться с вступления, заданным вопросом-предложением психолога-консультанта:
—Слушаю Вас...
— Что привело Вас ко мне...
В конце этапа «уяснения проблемы» психолог-консультант обсуждает с клиентом различные формы работы, которые могли бы принести ему пользу, объясняя, насколько эффективна каждая из этих форм. Иногда это может оказаться излишним, но сам момент необходим для осознания и принятия клиентом своей личной ответственности за ход совместной работы по разрешению его проблем. Это мобилизует его и на подсознательном уровне.
На этом этапе происходило как бы заключение психотерапевтического контракта: установление порядка, времени и места сессий; принятие клиентом на себя разного вида плат (в том числе временем, нарушением распорядка, а иногда и образа жизни, необходимостью душевной работы вместо пассивного следования рекомендациям психолога). Все это почти незаметно для клиента вовлекает его в активный процесс проверки новых способов организации собственной жизни
Вторая стадия консультирования начинается со сбора информации о контексте проблемы: происходит выделение проблемы, отношение к ней клиента. При этом психолог задает конкретные вопросы о ходе событий, об участниках событий и их конкретных действиях, о переживаниях клиента. Психолог-консультант ищет ответы на следующие вопросы:
Зачем клиент пришел?
Как видит свою проблему?
Что может сделать сам клиент для решения этой проблемы?
При этом психолог задает необходимые вопросы о ходе событий, об участниках событий и их конкретных действиях, переживаниях клиента. Вся информация направлена на осознание клиентом контекста проблемы и его роли в происхождении психологической ситуации. Идет исповедь клиента. Исповедь клиента занимает примерно 10—20 минут. В это время психолог-консультант сам пытается определять строение внутреннего мира клиента, то, какими модальностями этого внутреннего мира владеет клиент.
Через анализ контекста исповеди психолог-консультант может выяснить, что знает клиент о своих чувствах, мыслях, целях, своих возможных действиях. К полезной для психолога информации следует отнести прежде всего следующее:
историю возникновения проблемы (когда и в связи с чем она появилась); отношения клиента со всеми действующими в его рассказах лицами, их отношения к проблеме; представление о том, чем именно вызвана, проблема с точки зрения самого человека и окружающих людей; происходившие когда-либо ухудшения и улучшения ситуации и о чем они могли быть связаны; чем именно вызвано обращение в консультации, почему оно происходит именно сейчас, а не раньше или позже.
Обо всех упомянутых выше моментах следует специально попросить рассказать. Вопросы, которые можно сформулировать на основании указанных пунктов, должны быть достаточно широкими, и они обычно хорошо стимулируют клиента на рассказ. Психолог выдвигает несколько гипотез о строении внутреннего мира клиента и проверяет их правильность своими вопросами. Гипотезы консультанта основываются на том, что рассказывает клиент о себе и о своих проблемах. Но это лишь база для их построения. Рассказ клиента представляет собой набор поведенческих паттернов, интерпретируемых с точки зрения той или иной разработанной концепции. Гипотезы, которые психолог-консультант будет обсуждать с клиентом, должны быть просто и адекватно выражены для клиента. Это еще раз говорит о том, что обращение психолога-консультанта в процессе психологического консультирования к клиенту должно отвечать следующим требованиям:
психолог-консультант не должен сгущать краски, употребляя оценочные суждения;
ориентироваться на ключевые слова клиента;
не навязывать свою точку зрения; употреблять слова и образы, соответствующие уровню культурного развития клиента;
говорить достаточно кратко и ясно, хотя не исключая двусмысленности фраз и слов для оказания воздействия на клиента на подсознательном уровне.
Во время консультирования психолог-консультант может достаточно четко изложить одну проверенную фактами гипотезу, чтобы показать клиенту логику его поведения. Для сообщения содержания гипотезы психолог-консультант демонстрирует клиенту разные стороны проблемы через содержание своих вопросов, чтобы клиент мог сам проверить и принять эту информацию.
Для того чтобы гипотеза консультанта подтвердилась или была опровергнута, обсуждения одной конкретной ситуации недостаточно; необходимы хотя бы два-три таких примера. И только в том случае, если во всех обсуждаемых ситуациях прослеживается один и тот же паттерн поведения и переживания, гипотезу консультанта можно считать подтвердившейся или опровергнутой. Чаще всего бывает, что после того, как две-три такие конкретные ситуации обсуждены, консультант может с уверенностью сказать, какая из гипотез оказалась наиболее подходящей, какое именно поведение клиента приводит к тому, что в его жизни возникают проблемы, как можно помочь ему относиться к происходящему по-другому и соответственно вести себя. Это означает, что можно переходить к следующей фазе консультативной беседы.
После этого начинается третья стадия консультирования, которую можно обозначить как желаемый результат. Идет поиск ответа на вопрос: «Чего Вы хотите добиться?» Психолог помогает клиенту определить свой идеал, решить вопрос о том, что он хочет, каким он хочет быть. Эта стадия психологического — основное содержание консультирования. Для клиента она не выглядит как-то по-особому. В консультировании с клиентом происходит как бы «инсайт» — клиент переживает изменения, происходящие с ним, как результат его собственных усилий («Я сам все понял»).
Психологу-консультанту очень важно отметить этот момент изменения отношения клиента к своей проблеме. Он должен своевременно оказать психологическое воздействие на клиента с помощью специальных методов. Методы воздействия, применяемые психологами разных школ в ходе психологического консультирования, могут быть самые разные.
Исследование позволило выработать некоторые требования, которые следует соблюдать, формулируя желаемый результат.
^
■ конкретность цели (если цель очень велика, необходимо разбить ее на цепочку маленьких целей, решение которых приведет к достижению большой цели);
позитивность цели (формулировка ее в терминах без употребления частицы «не». Например:
«Я хотел бы иметь такую-то черту характера»,
а не «Я не хотел бы быть таким-то»);
определение показателей достижения результата (следует ответить на вопросы: «Как узнать, что результат получен? Каковы объективные и субъективные характеристики этого достижения?»);
определение контекста результата («Когда и в каких условиях вы бы хотели чувствовать или вести себя в соответствии с предполагаемым результатом, а когда и в каких условиях — не хотели бы?»);
определение осознаваемых резервов достижения результата («Что в вашем характере может быть опорой достижения результата, что вы можете сделать уже сегодня, а что завтра, через неделю, месяц и т. д.?»);
гармоничность цели (ее непротиворечивость и взаимодополнение с другими личностно значимыми целями).
Четвертая стадия консультирования состоит в выработке альтернативных решений. На этой стадии происходит обсуждение с клиентом разных вариантов решения проблемы, поиск альтернатив для преодоления ригидности мышления и создания условий выбора среди альтернатив. Консультант, работая с альтернативными решениями, должен постоянно рефлектировать содержание своей профессиональной позиции и помнить о том, что «правильное» для него решение не обязательно является таковым для клиента.
Обычно на этом этапе клиент достаточно хорошо представляет себе, как его поведение и способы реагирования способствуют дестабилизации взаимоотношений. Но существуют ли позитивные варианты поведения в подобных ситуациях и каковы они — решить курсанту самостоятельно бывает трудно. В этом большую помощь может оказать консультант, но, естественно, не предлагая конкретные советы и рекомендации. Определить, что действительно будет работать может понять и оценить только сам человек. Роль психолога при решении этой задачи прежде всего Оиа состоит в том, чтобы помочь клиенту сформулировать возможные альтернативы поведения, а затем, критически оценивая их, выбрать тот вариант, который является наиболее подходящим.
^
* сообщение консультантом различных вариантов решения проблемы;
мысли, ассоциации, идеи консультируемого по поводу предложенного способа;
аргументы консультанта в виде информации, объяснения преимуществ и недостатков того или иного варианта;
созревание к выбору консультируемого в ходе собственной вербализации отношения к вариантам, взаимной аргументации и выслушивания мнения специалиста;
самостоятельный выбор в виде решения, убеждения или тенденции последующей самостоятельной проработки вариантов после консультирования.
^
интерпретация (новое видение ситуации на основе теории или личного опыта психолога) — психолог открывает клиенту альтернативное видение реальности, способствует изменению
его настроения и поведения;
директива (указание) строго предписывает клиенту выполнение определенных действий, способствующих, по замыслу психолога, решению проблемы клиента. Предполагается, что клиент выполнит указание;
совет (информация, домашнее задание, пожелание, общие идеи о том, как действовать, думать, вести себя) — психолог дает клиенту
полезную информацию;
самораскрытие — психолог делится личным опытом и переживаниями, либо разделяет нынешние чувства клиента, при этом устанавливает раппорт;
обратная связь — позволяет клиенту понять,
как его воспринимает психолог и окружающие;
логическая последовательность — психолог объясняет клиенту логические последствия его мышления и поведения «Если, то...», дает клиенту точку отсчета для понимания своих переживаний и действий, позволяет предвидеть их результат;
открытые вопросы («Кто? » — факты; «Как?» — чувства; «Почему?»— причина; «Можно ли?» — общая картина) — психолог выясняет основные факты, облегчающие разговор с клиентом;
пересказ — психолог повторяет сущность слов клиента и его мыслей, использует его ключевые слова, тем самым активизирует обсуждение, показывает клиенту уровень понимания его проблем;
отражение чувств — психолог поясняет эмоциональную подоплеку ключевых фактов, помогает открывать чувства;
резюме — психолог в сжатом виде повторяет основные факты и чувства клиента, проясняет направление беседы;
воздействующее резюме — используется в конце беседы, чтобы суммировать суждения психолога, чаще всего используется в комбинации с выводами и резюмирующими высказываниями клиента. Проясняет, чего психолог и клиент добились в ходе беседы.
Содержание пятой стадии консультирования состоит в обобщении психологом результатов взаимодействия с клиентом по поводу проблемы. Задача психолога на данной стадии заключается в том, чтобы способствовать изменению мыслей, действий и чувств клиента в его повседневной жизни. Структурно пятый этап состоит из трех шагов: подведение итогов беседы; обсуждение вопросов, касающихся дальнейших отношений клиента с другим консультантом или с другими необходимыми специалистами; прощание психолога с клиентом.
В рамках первого шага важно добиться, чтобы консультант и клиент не просто пришли к некоторому совместному выводу или решению, но и уяснения того, как этот вывод или точка зрения были достигнуты в ходе беседы, то есть на каких конкретных фактах из жизни клиента он основан. Забывание, непонимание клиентом этого важнейшего момента является одним из основных механизмов сопротивления психологическому воздействию, когда казавшиеся замечательными идея или путь изменения взаимоотношений вдруг начинают восприниматься клиентом как необоснованное, непонятно откуда возникшее решение. Бывает также, что у самого клиента после посещения психолога возникает желание обсудить с кем-то происходящее, поделиться новыми идеями и переживаниями, и тут оказывается, что вместо подробного и логичного рассказа человек, активно работавший во время приема, с трудом может вспомнить, о чем вообще был разговор.
Таких проблем можно с легкостью избежать, если в конце беседы консультант подведет ее итог, обобщит, о чем и зачем говорилось во время приема, выстроит основную логику сеанса. Пересказ содержания беседы должен быть действительно очень коротким, так как клиент может не запомнить его и только запутается, если он будет длиннее трех-четырех предложений.
Если у клиента есть вопросы, какие-то не высказанные идеи и соображения, то краткое подведение итогов беседы поможет ему их сформулировать, поэтому целесообразно предоставить клиенту возможность отреагировать на окончание беседы, выдержав хотя бы некоторую паузу после того, как итог подведен.
Второй шаг направлен на обсуждение вопросов, касающихся дальнейших отношений клиента с другим консультантом или с другими необходимыми специалистами. Подавляющее большинство клиентов, впервые обращающихся за психологической помощью, ориентированы на разовый прием. Безусловно, реально за один консультативный час можно сделать очень мало, но, во всяком случае, можно попытаться привить человеку вкус к размышлениям о себе и окружающих людях, веру в то, что работа с профессионалом может действительно помочь в решении личных проблем. Если на то нет каких-либо особых оснований, консультанту не следует настаивать на последующих встречах, достаточно, чтобы клиент знал о том, что возможность обращения за помощью существует, и даже в том случае, если серьезных проблем не возникает, всегда найдется нечто, о чем можно будет поговорить с психологом.
Третий шаг— прощание с клиентом — во многом ритуальный акт. Тем не менее оно не должно выглядеть формальным и у человека не должно возникнуть ощущение, что, как только он выйдет за дверь, его образ полностью исчезнет из сознания консультанта. Клиента следует проводить до двери, по возможности сказать несколько теплых слов на прощание.
Следует избегать ситуации, когда в дверь, открытую для уходящего клиента, врывается другой. Такой поток может оттолкнуть тех, кому важны личные доверительные отношения с профессионалом. Может случиться, что прием прошел не слишком удачно: клиент недоволен, выражает претензии. Не стоит бояться обсудить это с ним, можно сформулировать еще раз, с чем, с точки зрения психолога, связана неудовлетворенность, порекомендовать ему что-то.
Особенно важно, чтобы и в этом случае психолог оставался профессионалом до конца — был готов признать возможные ограничения своей компетенции, не вступал в излишние споры и пререкания и вежливо и достойно сумел завершить беседу. Бывает, что неудовлетворенный приемом человек некоторое время спустя приходит к другому выводу, начинает с благодарностью вспоминать свой визит в консультацию.
Заканчивается консультация чаще всего домашним заданием. При этом отмечается ответственность клиента за его выполнение и необходимость предоставления психологу отчетного материала. Это делается в целях повышения ответственности клиента за изменения, происшедшие с ним во время консультации и в ходе выполнения предлагаемых упражнений, которые могут быть связаны с его самосовершенствованием.
Анализ сложившейся практики ППК позволяет выявить основные ошибки и затруднения, возникающие у психологов в процессе оказания психологической помощи (см. табл. 7).
Скачать файл (1380.5 kb.)