скачать (575 kb.)
Доступные файлы (1):
| 1.doc | 575kb. | 13.12.2011 05:43 |  скачать |
1.doc
Глава XXI^
Инка Йавар Вакак, изгнав своего перворожденного сына (неизвестно, какое имя он носил, будучи еще принцем, потому что другое имя, полученное им впоследствии, стерло его [из людской памяти], ибо, поскольку у них не было письма, они навсегда забывали все то, что по их традиции не следовало поручать хранить памяти), решил полностью оставить военные занятия и завоевания новых провинций и уделять внимание только правлению и нуждам своего королевства, а сына из виду не терять, держа его в удалении от себя, но так, чтобы видеть и пытаться улучшить его наклонности, а [если] такое не будет достигнуто, то искать другие средства, хотя все то, что ему предлагалось, например подвергнуть его вечному заключению или лишить его права наследовать [престол] и избрать другого [принца-наследника] на его место, казалось [инке-правителю] жестоким и малонадежным, ибо это дело было новым и грандиозным, поскольку оно означало бы разрушение божественного начала инков, которых считали божественными сыновьями Солнца, и поэтому вассалы не отнеслись бы с сочувствием ни к такому наказанию, ни к любому другому, которому бы он захотел подвергнуть принца.
В этих печалях и заботах, которые отнимали у него всякий отдых и покой, провел инка более трех лет, во время которых не случилось ничего достойного, чтобы сохранить в памяти. В этот период он два раза направлял четырех своих родственников посетить королевство, поделив между ними провинции, которые им следовало обойти; он приказал им, чтобы они совершили бы дела, достойные чести инки, и способствовали общему благу вассалов, чем являлись рытье новых оросительных каналов, постройка хранилищ, и королевских домов, и мостов, и дорог и другие похожие дела; однако он сам не рискнул покинуть королевский двор, где занимался торжествами праздника Солнца и другими, которые отмечались ежегодно, проявляя справедливость к своим вассалам. Однажды, в конце этого долгого времени, вскоре после полудня, принц вошел в дом своего отца, где его совсем не ожидали; как человек, находящийся в немилости у короля, [он был] один, без сопровождающих. Он послал сказать отцу, что находится там и что ему необходимо передать некое сообщение. Инка с великим гневом заявил, чтобы он немедленно же [238] отправлялся туда, где он приказал ему находиться, если он не хочет, чтобы его казнили за неподчинение королевскому приказу, ибо [принц] знал, что никому не было дозволено нарушать его, каким бы незначительным не было бы то, что приказывалось. Принц ответил, сказав, что он пришел туда не для того, чтобы нарушить его приказание, а для того, чтобы исполнить волю другого, столь же великого, как и он, инки. Тот [другой] направил его, чтобы сообщить некоторые вещи, которые ему было весьма необходимо знать; что если он хочет услышать их, то пусть даст разрешение войти и рассказать о них; а если нет, то он вернется к тому, кто его направил, и сообщит о том, что ему ответили, и выполнит свой долг перед ним.
Инка, услышав, что речь шла о другом, столь же великом господине, приказал ему войти, чтобы узнать, что это были за глупости и кто прислал ему послания с сыном, изгнанным и лишенным его милости; он хотел выяснить, что это были за новости, чтобы наказать за них. Принц, оказавшись перед своим отцом, сказал: «Единственный господин, знай, что, [когда] сегодня в полдень я лежал (не могу точно сказать, спал ли я или не спал) под высоким утесом, которых много на пастбищах в Чита, где я стерегу по твоему приказу лам нашего отца Солнца, передо мною явился странного одеяния человек, по внешности (figura) отличавшийся от нас, ибо на лице у него была борода [длиною] более, чем ладонь, и одежда — длинная и свободная, закрывавшая ему ноги. Он вел привязанное за шею незнакомое животное. Он сказал мне: “Племянник, я сын Солнца, брат инки Манко Капака и койи Окльо Вако, его супруги и сестры, первых из твоих предков; вот почему я брат твоему отцу и всем вам. Меня зовут Вира-коча Инка; я пришел от Солнца, нашего отца, [чтобы] передать тебе предупреждение, [которое] ты передашь инке, моему брату, что вся большая часть провинций в Чинча-суйу, подчиненных его империи, и другие [провинции], не подчиненные [инкам], поднимают восстание и собирают множество людей, чтобы прийти с могучим войском разрушить его трон и уничтожить наш имперский город Коско. Поэтому ты должен встретиться с инкой, моим братом, и сказать ему от меня, чтобы он был готов, и предусмотрел бы, и решил бы, что ему следует сделать в этом случае. А тебе лично я говорю, что, какое бы несчастье ни случилось бы с тобой, ты не бойся, ибо я буду с тобой и в любом из них я помогу тебе как моей плоти и крови.
Поэтому иди на любой подвиг, каким бы трудным он ни казался бы, [лишь бы] он отвечал величию твоей крови и твоей империи, ибо я постоянно буду на твоей стороне, и с тобой будет моя поддержка, и я найду помощь, в которой ты будешь нуждаться". Произнеся эти слова (сказал принц), исчез с моих глаз Инка Вира-коча, [и] я его больше не видел. И я отправился в путь, чтобы сообщить тебе то, что он приказал передать тебе». [239]
Глава XXII
^
Инка Йавар Вакак, испытывая яростный гнев к своему сыну, не захотел поверить ему; прежде всего он сказал сыну, что тот — тщеславный безумец, ибо глупости, которые он сам навыдумывал, он назвал откровением своего отца Солнца; [инка приказал] ему сразу же возвратиться в Читу и никогда больше не покидать ее под страхом его [инки] гнева. С тем принц вернулся охранять своих лам, пребывая в еще большей, чем прежде, немилости у своего отца. Самые близкие [родичи] короля инки, каковыми являлись его братья и дяди, которые присутствовали при [встрече с сыном], будучи весьма суеверными и [веря] в предсказания, главным образом связанные со сном, по-иному восприняли то, что рассказал принц, и они сказали инке, что нельзя было пренебрегать посланием и предупреждением Инки Вира-кочи, своего брата, [поскольку] он сказал, что был сыном Солнца и что он пришел от его имени. И не следовало думать, что принц стал бы выдумывать те соображения (razones), [проявляя] непочтительность к Солнцу, ибо было бы кощунством выдумывать их, не говоря уже о том, чтобы произносить перед королем, своим отцом. Поэтому было бы хорошо слово в слово проверить рассказ принца и, основываясь на нем, совершить жертвоприношения Солнцу и познать его предсказания, чтобы узнать, предначертано ли им добро или зло и что необходимо выполнить все приготовления для столь серьезного дела, потому что оставить все без защиты означало бы не только причинять себе ущерб, но и также проявить неуважение к Солнцу, общему отцу, который направлял то предупреждение, а также к Инке Вира-коче, его сыну, который принес его, что в дальнейшем привело- бы к нагромождению одних ошибок на другие.
Инка по причине ненависти, которую испытывал к дурному характеру своего сына, не хотел принимать советы, которые давали ему его родичи; он предпочел сказать, что не следует обращать внимания на рассказ неистового безумца, который вместо того, чтобы исправиться и смягчить жестокость своих дурных наклонностей, чтобы заслужить благодарность своего отца, приходит с новыми глупостями, за которые и за странность которых он заслуживал отречения и отстранения от своего положения принца и унаследования королевства, что он [инка] хотел немедленно сделать и избрать одного из его братьев, того, кто стал бы подражать своим предкам [и] благодаря своему милосердию, доброте и любезности был бы достоин именоваться сыном Солнца, ибо не было бы разумным, чтобы безумец, полный гнева и жажды мщения, разрушил бы кинжалом жестокости все то, что все инки прошлого благодаря милосердию [240] и благодеяниям подчинили своей империи; что они [родичи инки] должны были понять, что все это имело гораздо большее значение [и требовало] предупреждения и принятия необходимых мер, чем безрассудные слова одного неистового [человека], которые сами по себе говорили о том, кому именно они принадлежат; [и], если он [чем-либо] не подтвердит свое дерзкое утверждение о том, что послание было от сына Солнца, он прикажет отрубить ему голову за нарушение [приказа] об изгнании, который был ему дан. По этим причинам он приказал им, чтобы они не касались бы [больше] того дела, а придали бы его вечному умолчанию, ибо он испытывал великий гнев от любого воспоминания о принце [и] что он уже знал, как ему следует с ним поступить.
По приказу короля умолкли инки и больше не говорили об этом, хотя в душе они продолжали испытывать страх, [ожидая] недобрые события, ибо эти индейцы, как и все остальное язычество, очень верили в предзнаменования, и особенно они придавали большое значение снам, и еще больше, когда дело касалось снов короля, или наследного принца, или верховного жреца, которые среди них считались богами и крупнейшими оракулами; когда сами инки не говорили [о том], что им приснилось, прорицатели и колдуны просили их поделиться своими снами, чтобы объяснить их и провозгласить [предсказание].
Глава ХXIII
^
Три месяца спустя после [вещего] сна принца Вира-кочи Инки (ибо так его стали называть с той поры и в дальнейшем из-за призрака, которого он увидел) пришла новость, хотя и не уточненная, о восстании провинций Чинча-суйу от Анта-вайльа и дальше, что находится примерно в сорока лигах к северу от Коско. Эта новость пришла сама по себе (sin autor), однако молва пришла сбивчивая и таинственная, как обычно случается со схожими делами. И, хотя принц Вира-коча видел ее во сне и подтверждал эту новость сном, король не придал ей значения, ибо он счел, что то была [лишь] придорожная болтовня и воспоминание о недавнем сне [принца], который, казалось, уже стали забывать. Несколько дней спустя о той же новости снова заговорили, хотя она все еще оставалась неясной и сомнительной, потому что враги с величайшим усердием перекрыли дороги, чтобы [никто] не узнал об их восстании и чтобы их увидели в Коско раньше, чем узнали бы об их приходе (ida). В третий раз пришла уже весьма точная новость, извещавшая, что народы, называвшиеся чанка, ура-марка, вилька, уту-сульа, ханко-вальу, и другие их соседи подняли мятеж и убили королевских [241]губернаторов и министров и что они выступили против города [Коско] с войском в более чем сорок тысяч воинов.
Это были те народы, о которых мы рассказывали, что они покорились королю Инке Рока и подчинились империи, но не благодаря любви к его правлению, а скорее из-за ужаса, который испытывали перед его оружием, и, как мы тогда отметили, они затаили злобу и ненависть к инкам, чтобы проявить их тогда, когда представится случай. И вот, видя, что инка Йавар Вакак был столь мало воинственным и скорее запуганным дурным предзнаменованием своего имени, испытывавшим затруднения и неприятности по причине жестокости характера своего сына принца Инки Вира-кочи, и поскольку среди тех индейцев кое-что стало известно о новом приступе гнева, который вызвал у короля его сын, хотя они не знали его причину, и о тех великих немилостях, которым он был подвергнут, они сочли, что настал достаточно [хороший] случай, чтобы показать свои недобрые чувства, которые они питали к инке, и ненависть к его империи и господству. И так они по возможности в кратчайший срок и тайно встретились друг с другом, и призвали своих соседей, и все вместе собрали могучее войско из более чем тридцати тысяч воинов, и двинулись на имперский город Коско. Виновниками этого восстания и теми, кто подстрекал других господ вассалов, были три главных индейца-кураки трех больших провинций народа чанка (этим именем [также] называются многие другие народы); одного из них звали Анко-вальу, юноша двадцати трех лет; другого Тумай Варака и третьего — Хасту Варака: эти двое последних были братьями и родственниками Ханко-вальу. Предки этих трех царьков до [прихода] инков вели вечную войну с народами соседних с ними провинций, в частности с народом, называемым кечва, под именем которого [объединялись] пять больших провинций. Они много раз побеждали этих и других своих соседей и обращались с ними с жестокостью и тиранией, вот почему кечва и другие их соседи радовались тому, что стали вассалами инков и отдали себя им с легкостью и любовью, как мы видели это в должном месте [нашего рассказа], поскольку они освободились от дерзостей чанков. Этим же, наоборот, доставляло много огорчений, что инки пресекли их многочисленные проделки (andansas) и превратили их из господ над вассалами в данников; по этой причине, сохраняя в себе старую ненависть, унаследованную от своих отцов, они подняли настоящее восстание, ибо верили, что с легкостью победят инку из-за быстроты, с которой они рассчитывали осуществить его, и что по недосмотру (descuido) с его стороны, на который они надеялись (imaginavan), у него не окажется воинов, и в результате победы в одном только сражении они станут господами не только над своими старыми врагами, но и также над всей империей инков.
С этой надеждой они собирали своих соседей, как тех, что были покорены инками, так и непокоренных ими, обещая им большую долю [242] добычи (ganancia); их было нетрудно уговорить как благодаря большой награде, которую им обещали, так и благодаря давнишнему убеждению, что чанки были храбрыми воинами. Они выбрали генерал-капитаном Анко-вальу, который был храбрым индейцем, мастерами боя — двух братьев, а остальные кураки были вождями (caudillos) и капитанами над своими людьми, и со всей поспешностью они двинулись на Коско.
Глава XXIV
^
Подтверждение приближения врагов привело инку Йавар Вакака в замешательство, ибо он никогда не поверил бы, что такое могло случиться, поскольку огромный опыт, который они имели, начиная от Манко Капака и до настоящего инки, [говорил], что не было случая, чтобы какая-либо из завоеванных и подчиненных их империи провинций поднимала бы мятеж. Из-за этой [уверенности] в безопасности и ненависти к принцу, своему сыну, который предсказал тот мятеж, он не хотел верить [в случившееся] и принять советы своих родичей, ибо ненависть ослепляла его разум. Видя себя идущим ко дну, потому что у него не было времени, чтобы собрать людей и выйти на встречу с врагами, и гарнизона в городе, чтобы защититься от них (пока к нему придет помощь), он счел [благоразумным] поспешить прочь от извергов и отступить в сторону Кольа-суйу, где его жизнь была бы в безопасности благодаря благородству и верности [тамошних] вассалов. С этим решением он покинул [Коско] вместе с немногими инками, которые смогли следовать за ним, и дошел до ущелья, которое называется Муйна и находится в пяти лигах на юг от города; здесь он стал лагерем, чтобы уяснить, что делают враги на дорогах и где они уже находились.
Город Коско в связи с отсутствием своего короля оказался беззащитным, без капитана или вождя, который дерзнул бы не то чтобы говорить, но хотя бы подумать о его защите, — просто все стремились бежать [оттуда]; и именно так все, кто мог, бежали туда, где им казалось, что смогут лучше всего спасти свою жизнь. Некоторые из тех, кто бежал, повстречались с принцем Вира-кочей Инкой и сообщили ему новость о мятеже в Чинча-суйу и как инка, его отец, отступил в сторону Кольа-суйу, поскольку он считал, что у него не было возможности оказать сопротивление врагам по причине внезапности нападения, которое они предприняли против него.
Принц глубоко переживал новость о том, что его отец отступил и оставил беззащитным город [Коско]. Он приказал тем, кто сообщил ему [эту] новость и некоторым пастухам, которые были с ним вместе, чтобы [243] они шли в город и говорили бы от его имени индейцам, которых они повстречают на дороге или найдут в городе, чтобы все, кто только мог, постарались бы направиться вслед инке, своему господину, с оружием, которое у них имелось, ибо он намерен поступить так же, и чтобы они передавали одни другим слова этого приказа. Отдав этот приказ, принц Вира-коча, не желая входить в город, пустился вслед за своим отцом самым коротким путем и благодаря тому, что он очень спешил, он настиг его в ущелье Муйна, поскольку инка все еще не покинул тот лагерь. Весь покрытый пылью и потом, с пикой в руке, которую он нес всю дорогу, он предстал перед королем и с лицом, выражавшим тоску и строгость, сказал ему:
«Инка, как ты можешь только из-за одного ложного или правдивого сообщения о мятеже немногочисленных вассалов оставить без защиты свой дом и королевский двор и показать спину врагам, [которых] ты еще не видел? Какие страдания причиняешь ты всем нам, отдавая врагам дом Солнца, твоего отца, чтобы они наследили в нем своими обутыми ногами и совершали бы в нем мерзости, которые им запретили твои предки — жертвоприношения мужчин, женщин и детей и другие великие зверства и святотатства? Чем мы оправдаемся за девственниц, блюдущих вечную невинность, которые предназначены в жены Солнцу, если мы бросили их без защиты, чтобы грубые и звероподобные враги совершали бы над ними все, что им заблагорассудится? Какую честь заслужим мы, допуская эти злодеяния ради спасения [нашей] жизни? Она мне не нужна, и я возвращаюсь, чтобы встать перед врагами, чтобы они отняли бы ее у меня прежде, чем войдут в Коско, ибо я не могу видеть мерзости, которые совершат варвары в том имперском и священном городе, основанном Солнцем и его сыновьями. Те, кто хотят пойти со мной, пусть идут по моему следу, ибо я покажу им, как должно поменять позорную жизнь на честную смерть».
Высказав с великой болью и страданиями эти суждения, он пустился назад по дороге к городу, не желая даже подкрепить силы ни питьем, ни едой. Инки королевской крови, которые ушли вместе с королем, в том числе его братья, и многочисленные племянники, и двоюродные братья, и многочисленная другая родня, которая насчитывала более четырех тысяч мужчин, все повернули обратно вместе с принцем; С отцом же остались лишь бесполезные [для ратного дела] старики. По дороге и вне ее они повстречали множество людей, которые убегали из города. Они призывали их вернуться обратно; чтобы укрепить их силы, они сообщали им, что принц Инка Вира-коча возвращался для защиты города [Коско] и дома своего отца Солнца. Эта новость так воодушевила индейцев, что все, кто убегал, возвращались обратно, особенно те, кто мог быть полезен, и они призывали друг друга по полям, передавая из уст в уста (de mano en mano), что принц возвращался защищать город, [и] подвиг этот был им столь приятен, что с великим утешением они [244] шли назад, чтобы умереть вместе с принцем. Он же проявлял столько [твердости] духа и силы, что вселил их во всех своих [людей].
Таким образом, он вошел в город [Коско] и приказал, чтобы люди, которых соберут, сразу же следовали за ним; и пошел он вперед, и вступил на дорогу на Чинча-суйу, откуда двигались враги, чтобы встать между ними и городом, ибо его стремлением было не сопротивление врагу, поскольку он хорошо понимал, что не располагал силами, чтобы противостоять ему, а смерть в сражении еще до того, как противники войдут в город и растопчут его как варвары и победившие враги без всякого уважения к Солнцу, что заставляло его больше всего страдать. И, так как инка Йавар Вакак, жизнь которого мы описывали, процарствовал лишь до этого [момента], как это будет видно дальше, я счел возможным оборвать нить этой истории, чтобы отделить его деяния от деяний его сына Инки Вира-кочи, рассказом о других делах правления той империей, тем самым внося разнообразие в повествование, чтобы не все в нем было бы одинаково по содержанию. После этого мы вернемся к подвигам принца Вира-кочи, которые оказались чрезвычайно великими.
Конец четвертой книги.
Скачать файл (575 kb.)