Русская речь 2004 № 2
скачать (506 kb.)
Доступные файлы (1):
1.doc | 506kb. | 20.12.2011 22:31 | ![]() |
содержание
- Смотрите также:
- Русская речь 2010 № 2 [ документ ]
- Русская речь 2006 № 2 [ документ ]
- Русская речь 2006 № 1 [ документ ]
- Русская речь 2008 № 4 [ документ ]
- Русская речь 2005 № 2 [ документ ]
- Конспект лекции по Истории государства и права России [ лекция ]
- Русская речь. 2008. 5 [ документ ]
- Microsoft. Анализ требований и создание архитектуры решений на основе Microsoft .NET [ документ ]
- Вигерс Карл. Разработка требований к программному обеспечению [ документ ]
- «Русская философия» [ документ ]
- Презентация - Русская мифология [ реферат ]
- Конспект основных тем по дисциплине Русский язык и культура речи [ лекция ]
1.doc
РОССИЙСКАЯ АКАПЕМПЯ НАУК РОССИЙСКИ» ФОНД КУЛЬТУРЫ ИНСТИТУТ РУССКОГО ЯЗЫКА им. В.В. Виноградова РАН
НАУЧНО-ПОПУЛЯРНЫЙ ЖУРНАЛ
ПЗОАЕТСЯ С ЯНВАРЯ 1967 ГООА. ВЫХООПТ
б раз в гоа

МАРТ-АПРЕЛЬ
2004
ПНаЕКС 70788 ISSn 0131-6117
МОСКВА "НАУКА"
В НОМЕРЕ:
^
3 Н.Г. Ястребова. "Беспечных лохов стан сонливый" (Диалектизмы в поэме Ф.Н. Глинки "Карелия...") 6 Н.М. Ильченко. "Черная женщина" Н.И. Греча (К проблеме
цветовой символики)
13 ^ "Следы родимой почвы" в поэзии И.З. Сурикова
20 Н.Д. Дизенко. Природа в стихотворениях Ф.И. Тютчева о любви 27 Ким Чжи Хан, С.В. Молчанова. Обращения и ключевые слова
в пьесе М.А. Булгакова "Дни Турбиных" 31 В.И. Максимов. Звукоописание и звукоподражание 37 Т.Н. Маркова. Поэтика повествования Л. Петрушевской
^
45 В.П. Москвин. Лингвистическая стилизация и пародия КУЛЬТУРА РЕЧИ
58 М.Н. Панова. Школа для чиновников (II) 64 А.В. Зеленин. Мультимедиа
^ 2/2004
Язык прессы 69 Н.В. Муравьева. Нелогичный язык
ИЗ ИСТОРИИ КУЛЬТУРЫ И ПИСЬМЕННОСТИ
73 О.В. Никитин. "Ведомости" времени Петра Великого ' 78 Е.И^ Державина. Писатель и переводчик И.С. Захаров 82 ^
А.С. Шишков о русском языке 84 Г.В. Маркелова. "...Язык чужой не обратился ли в родной?"
(А.С. Пушкин о месте родного и иностранных языков в речи
женщин) 90 С.В. Науменко. В. Разыграев и орфографическая практика
XIX века
^
97 В.А. Коршунков. "Ладушки" и народные обряды
ИЗ ИСТОРИИ СЛОВ И ВЫРАЖЕНИЙ
103 Р.А. Симонов. Логистика в "Арифметике" Л.Ф. Магницкого 107 Г.В. Бортник. Барашек в бумажке
^
113 Улицы Москвы. Старые и новые названия 117 Е.Н. Полякова. Лексика и ономастика в памятниках письменно-сти и живой речи Прикамья
ПОЧТА "РУССКОЙ РЕЧИ"
121 Н.А. Еськова. Мама, папа - мама, папа (О знаке ударения) ХРОНИКА
123 Афанасий Матвеевич Селищев и современная филология 126 Ответы на задание
© Российская академия наук, издательство "Наука", Русская речь, 2004 г.
^
"Беспечных лохов стан сонливый"
Диалектизмы в поэме Ф.Н. Глинки "Карелия..."
© Н. Г. ЯСТРЕБОВА
В основу поэмы Ф.Н. Глинки "Карелия, или Заточение Марфы Ио-анновны Романовой" положен реальный исторический факт ссылки Марфы Иоанновны Романовой Борисом Годуновым в Толвуйский погост, при этом исторический сюжет переплетается с карельским фольклором. Интересно, что фольклорный вымысел строится на конкретном, реальном фоне, подчеркнуть который призваны, наряду с этнографическими комментариями самого автора, еще и такие лексические средства, как диалектизмы. Диалектные слова погружают нас в мир карельской природы, быт карелов.
Наибольший интерес представляют этнографические диалектизмы, обозначающие такие бытовые реалии, которых нет у русских:
лох,луда, крица, сойма.
Комментируя строчку "Беспечных лохов стан сонливый...", Глинка замечает: "Лохами называют здесь рыбу из рода лососей; сии же лохи, побыв несколько месяцев в водах Белого моря, получают вкус и наименование семги, которая во множестве ловится в Архангельской губернии и, кажется, в особенности близ города Онеги" (Глинка Ф.Н. Избранное. Петрозаводск, 1949. С. 130; далее только стр.) В "Толковом словаре живого великорусского языка" В.И. Даля находим более подробное объяснение: "Лох - сев. рыба семга, лосось, облоховив-шийся по выметке икры: лосось для этого подымается с моря по реч-
^ 2/2004
кам, а выметав икру, идет еще выше и становится в омуты, чтобы переболеть; мясо белеет, блеск из черни переходит в серебристость, подо ртом вырастает хрящеватый крюк; вся рыба теряет весу иногда на половину и называется лохом. В море уходит она осенью, и, пролон-шав (перезимовав) там, отгуливается и опять обращается в лосося. Лоха зовут еще: пан, вальчак, вальчуг".
Из рыбацкого быта и диалектизм луды. Карелка Маша помогает отцу подвести его лодку к берегу: "Она к воде... челнок хватает. Ведет, умея, мимо луд..." (С. 308).
Предвосхищая вопрос, автор замечает, что лудами в Карелии называют подводные мели. Подтверждает это и В.И. Даль, в Словаре которого лудами называются "подводные или наводные плоские камни, мели; гранитные плешины".
Не раз встречается в тексте поэмы сойма: "...кого-то. Из дальней русския земли В покрытой сойме привезли..."; ветер "рвет на соймах паруса...". Если Даль определяет сойму просто как "речное или озерное судно", то Глинка дает более обстоятельное объяснение: "Сойма -особого рода крытая лодка, употребляемая на Онеге, часто бурной" (С. 313).
К семантическим диалектизмам в поэме, т.е. имеющим в литературном языке другое значение, относится калитка: крестьянин Ника-нор стрельцов "не раз калитками кормил". Удивление читателей исчезает при чтении авторского комментария: "Калитки — пироги из ржаной муки с начинкою толокна, овсяных, а иногда и гречневых круп" (С. 312). Далее это слово определяется как "4-хугольная ватрушка, шаньга, наливашник, лепешка с кашей и сметаной или творогом".
К этнографическим диалектизмам прибегает автор и при описании медеплавильного производства: "Над Выгом зарево горит! То, знать, пожар?.. Иль блеск зарницы?.. Подъедем ближе - все шумит. Там плавят медь, варганят крицы..." (С. 269). Крицы, поясняет Глинка в примечаниях, это "железные комы; их составляют посредством биения молотом, из брусков, называемых свинками". По Далю, крица - это "свежая глыба вываренного из чугуна железа, идущая под огромный водяной (кричный) молот для отжимки, проковки и обработки в полосовое и др. железо".
Собственно лексические диалектизмы в поэме представлены ше-лойником и мамурой. "Шумит шелойником Онега", - говорит Глинка, описывая непогоду, и замечает, что так «называется у онежан ветр, дующий с юго-запада. Есть пословица: "Ветер-шелойник - на Онеге разбойник!" Ибо ветр сей причиняет много вреда судам» (С. 313). Интересно, что в Словаре Даля этого слова нет, тем большую ценность представляют для нас послетекстовые примечания Глинки. Зато без пояснений автора остается в поэме мамура: "После обеденного сна,
^
Идет путем к лесному Уру Сбирать душистую мамуру: Она в то время новизна!" (С.292).
За комментарием вновь обращаемся к Далю, который пишет, что мамура - это "кустарничек и ягода, поленика, куманика, княженика, княжница, лапморожка, красная морошка, хохляница, хохляника, хохлуша, хохлянка".
К числу фонетических диалектизмов относится койма. Глинка оставляет его без комментария. Объяснение этому слову находим у Даля: "Кайма, край, кромка".
К национальной фразеологии можно отнести карельские народные выражения, употребляемые автором в тексте поэмы и послетек-стовых примечаниях, например: "Ветер-шелойник - на Онеге разбойник" или "Туман постелется холстом, И рыба к берегу хвостом...".
Введение в поэму диалектной лексики помогает автору более точно описать образ жизни карелов, создать достоверный национальный колорит.
Этнографические примечания по своей добросовестности и занимательности не уступают материалам Словаря Даля, а в иных случаях даже дополняют их.
Чебоксары
26^ 2/2004
Крылом своим меня одень, Волненья сердца утиши, И благодатна будет тень Для очарованной души.
Кто ты? Откуда? Как решить, Небесный ты или з&мной? Воздушный житель, может быть, -Но с страстной женскою душой.
("День вечереет, ночь близка...")
Завершающая строфа — иллюстрация теснейшей ассоциативной связи небесного, воздушного и страстности женской души. Как заметил В.М. Жирмунский, поэзия "лирических настроений", "психологического параллелизма" и сделала впоследствии Ф. Тютчева одним из предшественников русского символизма (Жирмунский В.М. Метафора в поэтике русских символистов // Поэтика русской поэзии. СПб., 2001. С. 196).
США, Нью-Йорк
^
Обращения и ключевые слова в пьесе М.А. Булгакова "Дни Турбиных"
© КИМЧЖИХАН, С. В.МОЛЧАНОВА, кандидат искусствоведения
В экспозиции (в первых явлениях драматических произведений) принято, чтобы персонажи, обращаясь друг к другу, называли собеседника. Это дает возможность зрителю понять, кто из действующих лиц находится на сцене, разобраться в системе персонажей. Так, в первой картине "Дней Турбиных" мы слышим имена персонажей, в том числе сокращенные, домашние: Алеша, Леночка, Елена. И только когда Турбин-старший говорит Николке, как маленькому: "Конечно, тебя еще не хватает. Сиди, пожалуйста, смирно", - тот отвечает по-военному: "Слушаю, господин полковник". И потом: "Понял. Виноват, господин полковник".
При появлении вояки Мышлаевского Николка ласково обращается к нему: "Да это ты, Витенька?". Это обращение создает контраст с грубоватой ответной репликой Мышлаевского: "Ну я, конечно, чтоб меня раздавило!". Алексей восклицает: "Да это Мышлаевский". Такое сочетание реплик не может не вызвать улыбку, хотя ситуация совсем не смешная. Мышлаевский называет Турбина-младшего коротко — Никол: "Никол, бери винтовку..."; "Осторожней вешай, Никол". Эти фразы звучат как военные команды. Потом, когда Николка разувает его, Мышлаевский обращается к нему совсем иначе: "Голубчик, сними... Легче, братик, ох, легче". Николка общается с ним, называя его Воинское звание: "Что, согрелся, капитан?". А через несколько реплик Мышлаевский возмущается: "Что ты, юнкер, мне газеты тычешь?". Таким образом, зритель узнает имена и звания всех присутствующих на сцене мужчин.
Самым оригинальным - "Лена ясная" — оказывается обращение Мышлаевского к единственной в пьесе женщине. Николка говорит, что их сестра - рыжая, рыжеволосая, поэтому в нее все сразу влюбляются. И это замечательное чувство, которое вызывает Елена, подчеркивает эпитет ясная. Для характеристики героини очень важен этот эпитет Мышлаевского, который является не внешним, а психологическим.
В контексте дружеских разговоров и приветствий юмористически з-выглядят торжественные обращения к родственникам "житомирского кузена" - Лариосика:
28^ 2/2004
Лариосик. Вот я и приехал. Здравствуйте, глубокоуважаемая Елена Васильевна... Мама просит вам передать ее самый горячий привет... Здравствуйте, Николай Васильевич, я так много о вас слышал (...)
А л е к с е и. Да вы будьте добры, скажите, как ваша фамилия?
Лариосик. Ларион Ларионович Суржанский.
Елена. Вы - Лариосик? Житомирский кузен?
Л а р и о с и к. Ну да.
В сцене с Тальбергом, которая завершает первую картину "Дней Турбиных", обращения несут очень большую нагрузку. Композиционно сцена разделена на два явления: Тальберг - Елена и Тальберг -Алексей. По содержанию эти явления - прощание и одновременно ссора. Тальберги и Алексей - люди воспитанные, поэтому все напряжение сцены выражается именно в смене обращений. Сначала муж и жена обращаются друг к другу как близкие люди - Лена, Володя. Тальбергу нужно сообщить жене, что он срочно уезжает в Берлин. Он понимает, что в глазах жены его отъезд выглядит странно, и не знает, как сообщить такую новость:
Елена. Что же теперь будет?
Тальберг. Что теперь будет. Гм... Половина десятого. Так-с... Что теперь будет? Лена!
Елена. Что ты говоришь?
Тальберг. Я говорю - Лена!
Елена. Ну что - "Лена"!
Тальберг. Лена. Мне сейчас нужно бежать.
Дальше Тальберг от домашнего имени Лена переходит к обращениям, которые формально выглядят ласково и трогательно. Но в контексте они звучат иронично, неискренне или как обращения к маленькой, непонятливой девочке: "Дорогая моя, ты знаешь, что меня ждет в случае, если русская армия не отобьет Петлюру и он придет в Киев?"; "Миленькая моя, как меня можно спрятать! Я не иголка"; "Милая, это наивно. Я тебе говорю по секрету... Видишь ли, моя дорогая, он [Шервинский] мне не нравится".
Когда речь заходит о братьях, квартире, о Шервинском, реплики Елены становятся более резкими. Она изменяет обращение к мужу и вместо теплого Володя ставит сухое и официальное Владимир Робер-тович: "Владимир Робертович, здесь мои братья! Неужели же ты хочешь сказать, что они вытеснят нас?"; "Почему ты полагаешь, Владимир Робертович, что я не могу тебе изменить?". На эту реплику Тальберг отвечает возмущенным повтором: "Елена, Елена, Елена! Я не узнаю тебя".
Но время бежит, он смотрит на часы и сменяет гнев на милость:
"Милая, (...) только чемоданчик". Елена предлагает мужу проститься с братьями и, уходя, приглашает Алексея. Мужчины здороваются по-
^
домашнему: "А, здравствуй, Володя. - Здравствуй, Алеша". Но когда Алексей узнает, что Тальберг уезжает в Берлин на два месяца, он не подает ему руки на прощание:
Тальберг. Что это значит?
Алексей (спрятав руку за спину). Это значит, что командировка ваша мне не нравится.
Т а л ь б е р г. Полковник Турбин! ' Алексе и. Я вас слушаю, полковник Тальберг!
Тальберг. Вы мне ответите за это, господин брат моей жены.
Алексе и. А когда прикажете, господин Тальберг?
При появлении Елены оба скрывают свое столкновение и опять переходят на домашние имена: "Ну, до свидания, Алеша! - До свидания, Володя!". А когда Тальберг уходит, Николка, глядя в окно, говорит ему вслед: "Алеша, ты знаешь, я заметил, он на крысу похож". Алексей соглашается: "Крыса!". Так Тальберг приобретает прозвище, данное ему из-за его позорного бегства.
Булгаков использует в своей пьесе все выразительные возможности обращения.
Обратим внимание на другую особенность диалогов в пьесах Булгакова - на ключевые слова. Отдельные из них построены по принципу, который можно назвать музыкальным термином "рондо". Рондо -Небольшая музыкальная пьеса, в которой несколько раз повторяется одна и та же тема, как будто движущаяся по кругу. У Булгакова место музыкальной темы занимает ключевое слово, которое отмечает начало, середину и конец явления или сцены.
Рассмотрим первое действие "Дней Турбиных". Последняя реплика сцены отъезда Тальберга:
Елена (возвращается из передней. Смотрит в окно). Уехал...
Первое явление второй картины, которое следует сразу за ней, начинается так:
Елена (у рояля, берет один и тот же аккорд). Уехал. Как уехал?
Шервинский (появляется внезапно). Кто уехал?
Но Елена не сразу отвечает ему на вопрос - Булгаков намеренно задерживает важное для Шервинского сообщение. Елену пугает внезапное появление поклонника, ловкий адъютант дарит букет, разговор заходит о деньгах, в связи с ними Шервинский упоминает даже Карла Маркса. Только в середине диалога возникает прежний вопрос и ключевое слово:
Шервинский. Итак, кто же уехал?
Елена. Владимир Робертович.
Шервинский. Позвольте, он же сегодня должен был вернуться?
Елена. Да, он вернулся и... опять уехал.
30^ 2/2004
Узнав, что Тальберг уехал в Берлин на два месяца, Шервинский не может скрыть своего восторга. Сдерживая радость, он лицемерит:
"Печально, печально... Я так расстроен, я так расстроен!" И завершает тему отъезда его реплика: "Итак, стало быть, он уехал, а вы остались". Для него чрезвычайно важно осознать это противопоставление. Дальше Елена переводит разговор на другую тему, и ее продолжение у рояля служит серьезной завязкой будущих отношений Елены и Шервинского. Таким образом, одно явление у Булгакова свободно переходит в другое, а разделяются они с помощью ключевых слов.
Важную кульминационную сцену в гимназии несет ключевое слово "дом" в первой картине третьего акта в кульминационной сцене в гимназии. Для Алексея Турбина понятие дома имеет ценность, близкую к понятию "родина". Вернувшись из дворца, Алексей обращается к дивизиону: "Приказываю всем, в том числе и офицерам, снять с себя погоны, все знаки отличия и немедленно же бежать и скрыться по домам. (Пауза.) Я кончил. Исполнять приказание!".
Юнкера и офицеры поражены этими словами. Они обвиняют полковника Турбина в измене. Алексей объясняет положение юнкерам и офицерам: "Кого вы желаете защищать? Кого? Сегодня в три часа утра гетман бросил на произвол судьбы армию, бежал... Штаб князя дал ходу вместе с ним... В бой я вас не поведу, потому что в балагане я не участвую и тем более что за этот балаган заплатите своею кровью... -вы". Студзинский и 1-й офицер предлагают ему вывезти дивизион на Дон, но Алексей знает, что и на Дону все то же самое: 'Там дивизионы без снарядов, там юнкера без сапог, а офицеры сидят в кофейнях". В момент кульминации Алексей Турбин произносит главные слова: "Народ не с нами. Он против нас... И вот я, кадровый офицер, Алексей Турбин, вынесший войну с германцами... на свою совесть и ответственность принимаю все, все принимаю и, любя вас, посылаю домой". После выстрела пушки за окнами гимназии Турбин требует: "Срывайте погоны, бросайте винтовки и немедленно по домам!" Студзинский. Юнкера, домой! Мышлаевский. Юнкера, бей отбой, по домам! Когда "все исчезают", Алексей разговаривает со сторожем гимназии, а потом приказывает Мышлаевскому: "...К Елене сейчас же!" И наконец последний разговор с Николкой:
Н и к о л к а (появляется наверху, крадется). Алеша! Алексей. ...Сию минуту домой, снять погоны! Вон!.. Н и к о л к а . .. .Ты, командир, смерти от позора ждешь, вот что! Алексей. Ну, ладно же! Я с тобой дома поговорю. Через несколько мгновений Алексей, прикрывая заставу юнкеров, погибнет, и в доме Турбиных останется только память о брате и командире. Но остаться дома - это остаться на родине, так что бег Ни-колки и всех друзей Турбиных в их приветливый дом означает признание родины высшей ценностью их жизни.

^
© В. И. МАКСИМОВ, доктор филологических наук
Авторы прибегают к "звуковому" описанию окружающих предметов, чтобы обратить внимание на их особенности. Это дает возможность вызвать у читателя различные чувства - умиления, восторга, сострадания, а то и просто улыбку, как, например, в "Мертвых душах"
Н.Гоголя:
"Между тем псы заливались всеми возможными голосами: один, забросивши вверх голову, выводил так протяжно и с таким старанием, как будто за это получал бог знает какое жалованье, другой отхватывал наскоро, как пономарь; промеж них звенел, как почтовый звонок, неугомонный дискант, вероятно, молодого щенка, и все наконец вер-шал бас, может быть, старик, наделенный дюжею собачьей натурой, потому что хрипел, как хрипит певческий контрабас, когда концерт в полном разливе..."
44
^ 2/2004
на переменах беготня по коридорам, волосы трепаные, из носу течет, то и дело драка, красота!" Симметрия лексическая и синтаксическая очевидна: болтается, растопыренные, бултыханье, выделывает — в первом случае, и бегает, кричит, рвутся, беготня, крик, драка, волосы трепаные, из носу течет - во втором. Заключительная фигура (блеск-красота1.) не оставляет сомнения в сознательной симметрии, дополняя к лексической и синтаксической еще и экспрессивную. Диссонансы лексические и синтаксические как бы нейтрализуются на уровне интонационном.
Соразмерность синтаксических фрагментов, пропорциональность отрезков между паузами, свободное дыхание внутри фразы создают темпоритм, соотносимый с музыкальным анданте (умеренно): абзац-пауза, чинно, размеренно, грустно, пять фигур бального танца: "Это был падекарт, старинный минуэт с приседаниями.
Мы взялись за руки ледяными пальцами и деревянно прошли весь танец, приседали, он кружил меня за поднятую руку, слегка приподнявшись на цыпочки.
Это было начало пятидесятых годов, детей учили чинным танцам Смольного института благородных девиц.
Черный Толик замер, не смеялся, было не до шуток, дело зашло слишком далеко, все его насмешки подтвердились. Скрывать мне уже было нечего. Я плакала, текли сопли.
Толик уважал меня, мое состояние, и даже проводил до какой-то колонны, а потом вернулся к своим.
Я ушла в дортуар и плакала до прихода девочек".
Таким образом, в прозе Петрушевской сделана попытка разрушить безраздельное доминирование нормативного синтаксиса, обнажить "зазор" между синтаксическим и семантическим рисунком тек-
*-ЧТ"1
ста.
Челябинск
45
^
лингвистическая СТИЛИЗАЦИЯ И ПАРОДИЯ
© В. П. МОСКВИН, доктор филологических наук
Объект стилизации ("чужая речь") очень точно и лаконично определил еще М.М. Бахтин (см.: Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1979. С. 214—215), функцию - Л.В. Щерба, отметив, что посредством стилизации художественные тексты "рисуют все то разнообразие разговорных, социальных и отчасти и географических диалектов, которые объединяет... данный язык. Через язык р и с у е т -с я та социальная среда, к которой принадлежат действующие лица" (Щерба Л.В. Современный русский литературный язык // Избранные работы по языкознанию и фонетике. Т. 1. Л., 1958. С. 119; разрядка наша. - В.М.) Обобщая эти два наблюдения, определим стилизацию как воспроизведение особенностей (или "колорит а") чужой речи в
изобразительных целях.
Виды стилизации выделяются в соответствии с ее изобразительными функциями. Здесь необходимо заметить, что каждый из таких видов, взятый отдельно, специалистам известен, однако достаточно подробной непротиворечивой типологии мы до сих пор не имеем, что, на наш взгляд, связано с некоторой неясностью в соотношении таких понятий, как стилизация и пародия.
Палитра стилизационных средств русского языка достаточно богата, чтобы изобразить речь любой местности, любой социальной, возрастной, профессиональной, национальной группы людей, о которых ведется повествование. Так, средства исторической стилизации используются при изображении событий, имевших место в прошлом;
с этой целью широко привлекаются историзмы и архаизмы, относящиеся к изображаемому времени, реже - соответствующие архаичные словоформы. Разновидностью данного приема является так называемая архаизация - подтип исторической стилизации, изображающей события далекого прошлого. В качестве примеров архаизации могут быть названы такие произведения А.С. Пушкина, как "Пророк", "Песнь о вещем Олеге", "Борис Годунов":
Царь. Мне свейский государь Через послов союз свой предложил;
Но не нужна нам чуждая помога;
Своих людей у нас довольно ратных, : Чтоб отразить изменников и ляха.
^ 2/2004
Для создания местного колорита (калька французского термина couleur locale, изредка встречающегося и в русских научных текстах) обычно употребляются диалектизмы. Их активно использовали М.А. Шолохов (например, в романе "Тихий Дон"), Н. Сухов (в романе "Казачка"): "Свернули во двор к жагмерке Федюниной - солдатке Ус-тинье". В сценической речи иногда практикуется стилизация диалектного произношения - "прежде всего в спектаклях из жизни русской деревни, в ролях крестьян дореволюционной России и современных сельских жителей" (Кузнецова Л.Н. Варианты диалектного произношения в сценической речи // Литературная норма и вариантность. М., 1981.С. 193).
^ создается посредством привлечения э к -зотизмов, или ксенизмов (ср. греч. xenos "чужой") - слов, используемых при описании обычаев, особенностей быта, явлений из жизни других народов (шалъвары, гурия, мокасины, вигвам и др.). Примеры стилизации этого типа - "Песнь о Гайавате" Г.У. Лонгфелло (русский перевод И.А. Бунина), рассказ "Сон Макара" В.Г. Короленко: "На старике (якуте) была рваная сона, большой ухастый бер-гес, тоже рваный, кожаные старые штаны и рваные телячьи торбаса".
Разновидностью национального считается восточный, или ориентальный (лат. orientalis "восточный"), колорит. Приведем пример из "Восточной сказки" В.Г. Короленко: "В стране, - говорил он, - где цветет лотос и священная река катит свои воды, не было браминов, более мудрых, чем Дарну и Пурана. Никто не изучал шастры лучше, и никто не погружался глубже в древнюю мудрость вед".
При изображении речи иностранцев имитируются акцент, макаро-ничность речи, типичные речевые ошибки. Герои рассказа И.С. Тургенева "Смерть", проезжая мимо погибшей дубовой рощи, ведут следующий диалог: "-Mein Gott! Mein Gott! - восклицал на каждом шагу фон-дер-Кок. - Што са шалость! Што са шалость!
- Какая шалость? - с улыбкой заметил мой сосед.
- То ист как шалко, я скасать хотел. (Известно, что все немцы, одолевшие наконец нашу букву "люди", удивительно на нее напирают)".
^ создается посредством специальной терминологической лексики, а также профессионализмов (элементов профессионального жаргона). Примеры использования морских терминов с целью стилизации этого типа - "Морские рассказы" К.Н. Станюковича, повесть «Фрегат "Надежда"» А. Бестужева-Марлин-ского: "Один багор удачно вцепился в руль-тали, по шторм-трапу с горем пополам взобрались наши пловцы, чуть не утопленники, на ют. Пустую шлюпку мигом опрокинуло вверх дном, и через четверть часа на бакшто-ве остался лишь один обломок шлюпочного форштевня".
С целью профессиональной стилизации активно используются метафоры, созданные на основе терминов и профессионализмов:
^
Эй, славяне, что с Кубани, С Дона, с Волги, с Иртыша, Занимай высоты в бане, Закрепляйся не спеша!
А.Т. Твардовский
Для создания профессионального колорита могут быть привлечены не только лексико-фразеологаческие, но и синтаксические средства. Так, по наблюдениям Д.Н. Шмелева, «характерно употребление страдательных и безлично-страдательных конструкций при описании действий каких-либо официальных лиц или учреждений, как бы вводящее в атмосферу их деятельности. Например, Чехов неоднократно применяет эти конструкции в рассказе "В суде", где изображается заседание окружного суда: "К разбирательству было приступлено немедленно, с заметной спешкой"; "К двум часам было сделано многое";
"Были допрошены две бабы, пять мужиков и урядник..." и т.п.» (Шмелев Д.Н. Слово и образ. М., 1964. С. 90).
Имитация народно-разговорной речи лежит в основе сказового стиля (см.: Троицкий В.Ю. Лесков-художник. М., 1974. С. 180); в качестве примера назовем книгу сказов "Малахитовая шкатулка" П.П. Бажова, в основу которой положен уральский фольклор (подробнее см.:
Гельгардт P.P. Стиль Бажова. Пермь, 1958). В некоторых своих произведениях сказовый стиль использовали Н.В. Гоголь (в цикле повестей "Вечера на хуторе близ Диканьки"), А.Т. Твардовский (в поэме "Василий Тёркин"), Н.С. Лесков (в повести "Очарованный странник", в "Сказе о тульском Левше и о стальной блохе") и др.
^ достигается за счет привлечения просторечной лексики, а также просторечных словоформ и оборотов:
"- Послушайте, Аграфёна Степановна, как я собственно желаю решить судьбу насчет своего сердца, так не побрезгуйте нониче ко мне на чашку кофию - притом же моя тетенька будут.
- Очинно приятно, - отвечала Груша и обещала быть беспременно" (В. Крестовский).
Как видим, "всякий, кто спонтанно употребляет слова и выражения, характерные для той или иной социальной среды, вольно или невольно заявляет о своей принадлежности к данной среде" (Балли III. Французская стилистика. М., 2001. С. 238). Элементы просторечия в целях стилизации активно использовали писатели-сатирики 20-30 гг. XX века (А. Аверченко, М. Зощенко, И. Ильф и Е. Петров).
Объектом изображения при стилизации может выступить не только язык той или иной "социальной среды", но и речь отдельного лица. Имитация определенного идиолекта лежит в основе жанра подражания. Как пример шутливой имитации стиля и тематических пристрастий Григория Остера приведем стихотворение Евг. Лесина "Первый
48
^ 2/2004
полезный совет", написанное в этом жанре; для сравнения помещен один из текстов Г. Остера, извлеченный нами из его книги "Вредные советы":
Если вам случайно поезд Прищемил дверьми башку, Машиниста не зовите, Не кричите что есть сил. А спокойно вслед бегите, Вдоль по насыпи бегите, Потому что очень скоро Тоже будет остановка, Где вы сможете сойти.
Е. Лесин
Если гонится за вами Слишком много человек, Расспросите их подробно Чем они огорчены? Постарайтесь всех утешить, Дайте каждому совет. Но снижать при этом скорость Совершенно ни к чему.
Г. Остер
В жанре подражания писали А.С. Пушкин (цикл "Подражаний Корану"), М.Ю. Лермонтов ("Подражание Байрону"), Н.А. Некрасов ("Подражание Шиллеру") и др. Объектом имитации в этом случае чаще всего становится стиль признанных образцов классической литературы, поэтому данный жанр, как правило, обращен к прошлому. От жанра подражания следует отличать
Скачать файл (506 kb.)